— За что?! — возмущается он, схватившись за плечо.
— За девку. Еще раз так ее назовешь, плохо будет. Увольнение тебе покажется самым ничтожным из всего, что будет.
— Ну извините! Я не провидец, чтобы знать, как называть вашу… ее в общем. Вы, в лучшем случае, всех девками зовете. А так проблядушками и шмарами. Я выбрал нейтральный вариант. Все вам не так, блин, — потирая плечо, стонет Гена.
— Ладно, извини, был не прав. Я немного на взводе от того, что курить хочется. Как представлю, что все, больше ни одной сигареты, так меня в жар бросает. Как я это переживу — не знаю.
— Переживете. Я с двенадцати до тридцати курил. Год в завязке, как видите, уже все нормально. Кстати, зачем было переться в офис, если я мог приехать к вам домой?
— Мать обещала заехать к двенадцати. Значит приедет в десять. Как видишь, ретировался вовремя. А еще прекрасный повод проверить, как работают мои сотрудники по выходным. Точнее новые сотрудники.
Киваю охранникам, которые, как ни странно, не спят на рабочем месте, и прохожу к кабинету.
— В смысле? Как проверять? — открываю дверь в кабинет, пропуская Гену первым.
— Обыкновенно. Звони новой секретарше. Проверим ее готовность работать. Если за час двадцать не справится — уволена, толком не приступив к работе. Как раз проверим, бухает ли она по субботам, и способна ли накраситься и привести себя в человеческий вид за пятнадцать минут. Звони и приводи ее в чувства. Задание для нее — приехать вовремя с едой и кофе. Мне десять пышек, пять из них с сахарной пудрой, и большой капучино, только кофе не из пышечной, а из автомата на первом этаже.
Усаживаюсь в кресло, достаю флакон духов и вновь начинаю пробовать полученный аромат. Вот только, кажется, рецепторы в носу явно переработали, так как я их уже слабо различаю.
— Я не понял, Гена, чего ты стоишь и смотришь на меня, словно я у тебя что-то украл?
— Я думал, вы поняли меня без слов. Как вы себе представляете, что я вызову человека на работу в воскресенье утром, когда та только прошла собеседование и еще не работала у нас и дня? Да и она не успеет за час двадцать со всем справиться.
— Если захочет работать — справится. В отличие от тебя, Гена, я узнаю заранее, где мой предполагаемый секретарь живет. От ее дома до Большой Конюшенной не больше тридцати минут. Учитывая, что сейчас утро воскресенья, без пробок и того меньше. От пышечной до нас также полчаса. Итого — дорога занимает максимум час. Пятнадцать минут для того, чтобы привести себя в форму. И пять минут, чтобы заказать еду и забрать. Итого, час двадцать. Так уж и быть, учитывая, что она новенькая, даем ей бонусные десять минут. Выйдет за рамки полутора часов — уволена. Давай живее ее стимулируй, я хочу есть. И чтобы потом не было недоразумений, спроси ее сразу, где она находится. Если дома, то у нас есть все исходные данные.
— А если не дома? — не скрывая улыбки, интересуется Гена.
— Значит узнаешь точный адрес, где она находится в данный момент и рассчитаем новый путь. Если скажет, что в Караганде, тогда пусть сфотографируется и пришлет тебе фото.
— Караганды?
— Таблички с названием города. И своего лица рядом с ней. Оттуда тоже рассчитаем путь. Ну, чего стоим, Гена?
— Я уже звоню, — нехотя достает телефон, словно делает мне одолжение, и выходит из кабинета.
Снова перевожу взгляд на флакон с духами и радуюсь словно самый настоящий дебил. На девяносто девять и девять десятых я уверен, что это аромат для Лены. А на ее коже он будет еще лучше. А кто это все будет вдыхать? Правильно, я. Откладываю флакон в сторону и беру мобильник. Скорее всего я и вправду нездоров, но с учетом того, что это впервые, почему бы и не поболеть женщиной. Пиздец, я вроде понимаю, что смотреть на фотографию тайно сфотографированной спящей девушки — это ненормально, а смотреть и балдеть, разрисовывая все в своей голове — это и подавно клиника, но ничего не могу с собой поделать. Не могу и все. Клинит. Самым настоящим образом клинит.
