— Чтобы быть нормальной, или хотя бы похожей на нее. К тому же, неприлично уже было отказывать Саше, после стольких попыток с его стороны. Да и что вы мне предлагаете, сесть на диван и ждать, пока на меня сверху посыплется добротный мужицкий дождь?
— Со всем моим к тебе уважением, такой дождь ты не осилишь. Тебе просто нужен мужчина, с которым будет комфортно. Не надо выходить с плакатом на улицу — «ищу мужа», так же как и не надо заставлять себя ходить на свидания с мужчинами, которые заведомо тебе неприятны, даже не взирая на их привлекательную внешность. Просто живи и плыви по течению.
— То есть вы предлагаете мне плыть как говно.
— Почему именно говно?
— Ну как красивая фекалия. Сути не меняет. Я, может, и блондинка, но вопреки анекдотам, без скромности скажу, что я умная. И не могу не понимать, что с каждым днем шанс встретить мужчину, от которого меня не будет тошнить, уменьшается, уменьшается и снова уменьшается. И дело не в возрасте, двадцать четыре это ерунда. Дело в том, что с каждым днем я становлюсь хуже. Циничнее, грубее, злее. Если за шесть лет я не справилась с собой, то дальше и подавно будет хуже. Кто меня такую вытерпит? Ну кто? Да никто, — эмоционально отвечаю на собственный же вопрос, фиксируя взгляд на своих руках. — И чего я добьюсь, плывя по течению?
— Ты меня не поняла, Лена. Я говорю тебе плыть по течению, а не против него. А ты делаешь второе. Попробуй встречаться с теми, кто тебе хоть чуточку нравится.
— Подскажите мне адрес, где такие обитают, и я с радостью туда поеду, даже не взирая на то, что в субботу после обеда будут пробки.
— Лена…
— Чем дальше, тем хуже, — перебиваю его я, вновь уставившись на свои руки. — Какой во всем смысл? Я все понимаю, все осознаю, но поделать ничего не могу. Как только дело доходит до банального слюнообмена, все! Я даже взяла мужскую палату, чтобы в очередной раз перебороть себя, смотреть на мужское поведение, общаться с ними, не боясь. И что вы думаете? Мне с ними комфортно.
— Ну так это же замечательно, — на радостях бросает Виктор Александрович.
— Ага, только это оказалась палата для тяжелобольных. Короче, в основной своей массе это восьмидесятилетние старички, неспособные не то, что самостоятельно помочиться, а пальчик вверх приподнять. То есть, ни говорить, ни тем более трогать они меня не могут. Вот поэтому у нас с ними полное взаимопонимание, они молчат, выделяют продукты жизнедеятельности в памперсы или мочеприемники, едят и спят. Чем-то похожи на мою Нюшу. Кстати, она сейчас почти всегда мочится в лоток, новые уколы творят чудеса. И да, я подумываю еще одного котика со двора подобрать, но вот беда, он очень дикий. Мне его даже не покормить толком, убегает, как только я к нему приближаюсь. Как думаете, это уже путь в старые девы? Раз кошка, потом два, в двадцать пять уже будет три…
— Во-первых, прекрати перескакивать с одного на другое, со мной это делать не нужно. Во-вторых, заканчивай, Лена. Не с котами, а с самобичеванием, — жестко произносит Виктор, хмуря брови. — Вспоминай о своих победах, в том числе над собой. И не забывай, что ты молодая, красивая и перспективная девушка, у которой есть квартира, машина, работа и самое главное здоровье. Всему свое время.
— Вы мне льстите. Все вроде так, но с головой-то у меня беда, — не скрывая смеха, выдаю я, на что Виктор Александрович лишь снова хмурит брови.
