С.О.Н. - страница 27

На стол подают сыр, и я, наученная горьким опытом, умело скрываю свое удивление. Марго спешит пояснить эти превратности французской кухни.

– Сыр всегда подают перед десертом. Для тех, кто не наелся.

С сомнением разглядываю новую еду: пахнет она не так чтобы ужасно, но почти. Слава уже поглощает багет с двумя сырами сразу. Если у меня еще оставались сомнения по поводу причины появления на его лице упитанных щечек, то они отпадают сами собой. Да и Нинель отдает официантам чистые тарелки: только что вылизывать их ей не позволяет воспитание.

Наташа гордо отказывается от сыра, хотя в глазах у нее остается невысказанная грусть. Но фигура есть фигура. Тут уж либо ты наедаешь себе еще пару килограммов на многострадальные бока, либо терпишь и влезаешь в расползающийся 42-й размер.

Маргарита, однако, в удовольствии себе не отказывает. Она ест быстро и качественно, параллельно делясь с Наташей радостями липосакции.

Я вновь и вновь задаю себе самый главный вопрос.

Как он может на ней жениться?

– Попробуешь сыр? – протягивает мне Слава кусочек багета.

– Мне кажется, что я уже наелась, – отрезаю я его порыв.

– Алиса, ты сколько весишь? – язвительно интересуется Нина. – Я просто знаю одну подругу, которая лечилась от анорексии…

– Анорексия? – удивляется Поль, услышав в потоке русской речи знакомое слово.

Дайте мне лопату. Я готова выкопать под своим стулом яму и провалиться в нее на добровольных началах. А заодно и скинуть туда болтливую Нинель.

– А ты сколько весишь, дорогая? – отвечаю я по-французски, чтобы Наташа не поняла. – А то у меня одна подруга лечилась от булимии…

Сестра Славы фыркает так, что привлекает внимание официанта, который зачем-то наполняет ее стакан водой. Слава доверительно толкает меня плечом и ехидно подмигивает.

Боже, когда закончится этот ужин? Каждая секунда растягивается на столетия.

Я хочу остаться одна.

Я хочу закричать.

Я хочу свою кровать, подушку и много носовых платков.

Когда мы встаем из-за стола, Поль снова бросает на меня свой загадочный взгляд, пробирающий до самых костей с застрявшим в них роем бабочек. Ноги подкашиваются, я плюхаюсь обратно на стул. Наташа и Марго обмениваются долгим взглядом. Моя мачеха всем своим видом извиняется за мое поведение.

Если уж на то пошло, то Маргарита могла бы тоже почувствовать себя неловко: ее любимый сынуля весь вечер воровал из моей тарелки, да еще и ел руками. Папа помогает мне встать, и я перекладываю вину на неудобные шпильки.

– О, я официально заявляю, что прошу тебя, Алиса, завтра на прогулку надеть кеды, – громко и торжественно произносит Слава.

Наташа непроизвольно хмурится, пытаясь скрыть раздражение за не очень искренней улыбкой.

– Вы идете гулять завтра? – спрашивает Поль (Марго переводит ему все фразы, произнесенные на русском).

На моем теле вновь умело возрождаются мурашки: это неземное создание обращается ко мне?

– Да, – отвечает за меня Слава, – надо же нашей гостье показать красоты Парижа.

– А мы собираемся на Эйфелеву башню, – стратегически вставляет Наташа, – молодежь, вы с нами?

– Да, я, пожалуй, хочу на башню, – тут же высказывается Нинель.

Мне же оба ответа кажутся безумно неудобными: если мы едем с ними, то Наташа будет вновь внимательно следить за развитием наших отношений (и отдавит мне остатки ног, которые сегодня она и так хорошенько искалечила под скрывающей ее махинации скатертью). Если едем одни, то у нас что-то вроде свидания. Жалко, что нет возможности просто оставить меня одну в номере, а Славу отправить на башню общим приложением к толпе.