А дальше по наставлению отца я спустился в тренажерный зал, и следующие два часа показались мне не столько разрядкой, сколько издевательством над боксерской грушей. Неудивительно, ведь на ее месте я представлял себе того мудилу. Самоубийцу, что посмел позариться на «мое».
Мысленно я расправлялся с ним. Удар за ударом. Атака за атакой. Резко, хлестко, точно контрольный выстрел в голову. Со всей отдачей. По почкам, в челюсть, коленом ниже пояса.
В какой-то момент груша не выдержала такого напора и жестокости. Сорвалась с крепежного крюка. С «мясом».
Оно и к лучшему, потому что к концу «акта насилия» я уже не чувствовал ни рук, ни ног. Выдохся и эмоционально, и физически. Но мне заметно полегчало. Убивать уже не хотелось. Только наказывать. Сладко мстить.
Во время душа я расслышал звук рингтона, доносящийся из колонки, к которой был подключен мой телефон. Через несколько минут звонок повторился. Только после третьего звонка я удосужился подойти к телефону.
— Брат, ты где гасишься? Мы же договаривались созвониться после треньки! — Рамиль показывал мне свой гонор.
— Из головы совсем вылетело, — ответ прозвучал в резкой форме и несколько нервно, на что Горда выматерился. — Так и че хотел?
— На вписку пойдешь сегодня? Наши все вроде как собираются.
Вписка...
Хороший способ отвлечься. Всяко лучше, чем торчать дома и потихоньку сходить с ума, круша все вокруг.
— Я не получал приглашение, — тем не менее ответил.
— Так и я не получал. Лекс вчера зависал у Бергера, а тот попросил его позвать всех, кого знает.
— Лекс меня не звал.
— Звал! Еще с утра! Чат проверь! — проорал как оглашенный, едва не оглох. — Или тебе нужно особое приглашение? Розовое, надушенное и с бантиком?
Убрав телефон от уха, свернул звонок и открыл наш пацанский чат. Сверху было закреплено сообщение, символично начинающееся с трех восклицательных знаков:
«Парни, сегодня на вечер ничего не планируйте. У Бергера вечеруха намечается. Сборы в 20:00. С собой ничего брать не нужно, кроме пачки гондонов. Остальное — за счет заведения».
Заманчивое предложение, конечно. Только вот с Бергером у меня нет ничего общего, кроме пристрастия к хоккею. Нет, мы никогда не были в контрах. Просто общение у нас еще со школьных времен как-то не заладилось. Нам было параллельно на существование друг друга. Его уход из команды я даже не заметил, как в общем-то и возвращение. Что есть, что нет.
Да и не это главное. Начало ведь в восемь, а это время у меня уже занято другим (более важным) человечком...
— Я не могу в восемь. Никак не получится, — отрезал, пока не передумал.
— Почему?
— Потом расскажу, — коротко отделался.
На самом же деле я не планировал рассказывать о Лине. Никому вообще. Пацаны и без того в последнее время начали что-то подозревать... Мне пока достаточно и того, что отец все просек. Но отец-то — мужик понимающий, хоть и обломщик редкостный.
— Лады. Тогда подтягивайся, когда освободишься. Все равно все самое интересное начнется, когда все уже зальются.
— Посмотрим, Рамилька. Смотря как разрешится... одно дело.
Горда на мой комментарий вопросительно хмыкнул. К счастью, расспрашивать ни о чем не стал:
— Короче, я тебя предупредил. А там решай, как знаешь. На созвоне, если что.
Все последующее время я высматривал Зорину из окна. Моргнуть боялся. Только бы не пропустить.
И вот она показалась у себя во дворе... Вся такая легкая и воздушная... Выплыла подобно белоснежному облаку из-за грозовой тучи и озарила собой все вокруг. Нарушив мой сердечный ритм до двухсот ударов в минуту. Своровав весь запас воздуха из легких.
