Я обратил внимание на мужика. Пленник пялился на меня одним глазом – второй заплыл эпического размера синяком. Бровь мужика была рассечена. Из раны и разбитого смещенного в сторону носа уже натекла приличная лужа крови. Хорошо же я отделал противника! Злость снова всколыхнулась во мне чёрной волной. Я поступил правильно с ним, нечего было покушаться на меня. Не сделал я ничего плохого, просто защитился от убийцы.
– Убьёшь? – спросил он меня, словно прочитав мои недобрые мысли.
Я не ответил, занявшись сборкой “Сталкера”. Пистолет был тяжёлым, из-за чего он мне не понравился, но выбирать особо не из чего, так что пойдёт и такое оружие на первое время. С минуту или около того я возился со “Сталкером”. Вопрос пленника повис в воздухе. Вбив магазин на место и поставив оружие на предохранитель, я снова глянул на пленника.
– Восможно, – ответил я, но эффект из-за выбитых и переломанных зубов вышел не тем, на который я рассчитывал. – Восмошно, и нет. Сависит от того, што и как ты ответишь на мои вопросы.
– Какой мне смысл отвечать, если так и так кокнешь?
– Умереть мошно тоше по-расному, – спокойно ответил я. – Мошно – от пули в голову, а можшно – подвешенным са руки, пошираемым пустышами.
Я секунд двадцать холодно и пристально изучал пленника, а затем добавил:
– А мошно не умирать, а попробовать дойти туда, откуда пришёл…
Мужик поморщился от недомогания, а я глотнул из его фляги живуна и почувствовал, что боль есть, но такая… Скорее, не боль, а неприятные ощущения, хотя прикладом в лицо я тоже получил от противника.
– Ты отпустишь меня? – в голосе связанного бородача проскользнула едва уловимая надежда.
Вот оно. Мостик между нами – его желание жить.
– Откуда ты?
– Пошёл ты!..
Мужик для убедительности попытался плюнуть в мою сторону, но харча напополам с кровью повисла на его же бороде. Нет, так дело не пойдёт. Я взял тесак, подошел к пленнику и быстрым движением отрезал ему ухо. Когда тот проорался, я снова задал вопрос:
– Следующей отрублю тебе ступню на ноге, если мне не понравится ответ. Посмотрим, как ты без неё поковыляешь назад. Ты откуда?
– Я… Я…
– Головка от часов «Заря», – перебил я раненого, снова вставая со скрипучего стула.
– Я из Приморского…
– Что это – Приморский? – уточнил я.
– Стаб, крупный стаб.
– Где он находится?
– Больше трёхсот километров на северо-запад…
– Что ты так далеко делаешь от стаба?
– Я трейсер…
– Кто?
– Тут так называют охотников на заражённых и…
Он колебался несколько десятков секунд, и мне надоело. Я подхватил ржавый топор и подался вперед, стул опять устрашающе заскрипел.
– Левая или правая? – поинтересовался я.
– Что?
– Какая ступня тебе менее дорога?
– Стой! Стой! Стой… Да стой же ты! Я простой трейсер! Валю заражённых за спораны!
– Сарашённых и… ?
– И атомитов, – сказал он упавшим голосом.
Ну вот мы и подошли к самому важному.
– Так ты назвал меня, когда думал, что я мёртв. Кто такие атомиты?
– Обычно так называют иммунных, мутировавших под действием радиации…
Мужик запнулся, а я сел и откинулся на спинку стула, чтобы не висеть над ним с топором и не нервировать.
– Каким образом мутировавших? – спросил я, с трудом сохраняя беспристрастное выражение лица.
Что такое мутации, я помнил. В школе показывали картинки мушек. На их примере объяснялось, что мутации редко кому-то идут на пользу. Настолько редко, что можно процентом успешных мутаций пренебречь как стремящимся к бесконечно малым величинам.
