Атомит что-то почуял, когда до него оставался последний шаг. Карат уже примеривался, еще секунда, и лезвие топора должно сокрушить затылок. Там не было спорового мешка, зато уродливых пузырей куда больше, чем в прочих местах, и размеры их самые внушительные. Если проводить аналогии с обычными тварями, это, возможно, самое уязвимое место.
Но гад, перестав издеваться над запуганной жертвой, резво развернулся за миг до неизбежной смерти, одновременно срывая с плеча старенькую двустволку. Карат все же успел прыгнуть вперед, врезал наискосок, достав попытавшуюся увернуться цель. Лезвие с хрустом вошло чуть выше виска, атомит дернулся так, что рукоять вывернуло из рук.
И начал рвать дистанцию, не обращая внимания на торчащий в голове топор и хлещущую кровь. Карат, не ожидая такой прыти от столь сильно покалеченного противника, упустил удобный момент и был вынужден схватить стволы ружья правой рукой, отводя в сторону и одновременно притягивая на себя, чтобы атомит оказался на дистанции поражения.
Топора нет, но остался нож.
Урод, испуганно повизгивая, задергался, пытаясь вырвать оружие из захвата, но это привело к потере инициативы – Карат сумел добиться задуманного, подтащил упирающегося атомита к себе, левая рука сделала быстрый выпад, и лезвие ножа дотянулось до глаза.
Визг усилился до уровня поросячьего, ружье бабахнуло, что сильно отдалось в ладони, за спиной посыпались сбитые ветки. Враг не сдавался, попытался закружить Карата, одновременно приседая. Вроде как замыслил перекинуть его через себя, может, когда-то, в прежней жизни, борьбой занимался. Прием несложный, но исполнен столь бездарно, что ничем не помешал новому удару ножом, куда сильнее первого.
Визг сменился хрипами, напрягая все резервы нечеловеческого организма, атомит потянул мучителя за собой, заставив выпустить из руки нож – тот остался торчать во втором глазу. А Карат в этот миг перестал цепляться за стволы, и потерявший опору противник не удержался, завалился на спину.
Тут же выстрелил, но так же бессмысленно, как в первый раз. Карат, правда, отскочил в сторону, но даже если бы остался на месте, ему ничего не грозило. Слишком торопится урод, да и трудно ориентироваться в пространстве свежеиспеченному слепцу.
На зрении что у человека, что у атомитов завязано слишком многое. Пытаясь перезарядить ружье вслепую, урод замешкался, даже стволы не получилось сразу переломить. А Карат, спокойно его обойдя, присел, резко выдернул топор из раны и начал наносить один удар за другим. Коротко, почти без замаха, быстро превращая голову в бесформенную, омерзительно выглядящую массу.
Это варварство длилось недолго, должно быть, вся схватка и минуты не заняла. Все кончено, Карат стоит забрызганный кровью и мозгами, почти обезглавленное тело барахтается на земле, сучит ногами, натужно сгибает и разгибает руки. Это уже не разум командует, остаточные рефлексы, но выглядит угрожающе, так и тянет засунуть корчащееся уродство в промышленную мясорубку.
Силенки у этой твари заметно меньше, чем у даже не слишком развитого зараженного, зато живучестью не уступает.
– Да когда же ты угомонишься! – в сердцах выдал Карат и плюнул на агонизирующее тело.
Затем повернул голову и уставился на женщину. Да, точно та самая, он не ошибся, а то ведь мало ли, все они друг на дружку похожи из-за одинаковой униформы.
– Слезай давай, уходить надо. Ну? Чего сидишь? Не узнала своего рыцаря на белом коне? Это же я тебя в магазине выручил, посмотри как следует, обычно меня хорошо запоминают: красивый, высокий, молодой, глаза душевные. Ну так как? Оценила? Смотри не влюбись. Давай спускайся, нам надо быстро ноги уносить, стрельбу далеко слышно.
