– Если вы собираетесь нас бросить, то должны нам дать хотя бы возможность себя защитить! – выпалил он.
Я придвинулся к политику вплотную.
– Не должен я тебе ничего, янки, – процедил я, – Вот у тебя на плече винтовка висит, что-то я не слышал ни единого выстрела из неё во время боя.
– Мы не бросаем никого, – флегматично сообщил Вождь, – Это вы не собираетесь с нами идти. Оставаться на месте опасно. Кроме того, что могут на шум собраться заражённые, внешники могут прислать беспилотник проверить, что тут произошло.
Я подавил острое желание дать Габриэлю по морде и спросил у Медведя:
– Много раненых? Что будем делать с ними?
Но Брауна было не остановить:
– Лекарств нет! Перевязочных материалов нет! Транспорта…
Я осклабился:
– Дай угадаю… Нет?
– Нет!
– И что ты предлагаешь?
– Кто встанет, тот пойдёт с нами дальше, а кто не встанет…
Я с интересом смотрел на бывшего мэра.
– Мы не сможем нести раненых на себе. Пусть сами позаботятся о себе.
Я только хмыкнул, наблюдая за тем, как Гаврила Коричневый пошёл шмонать трупы убитых. Это не я такой жестокий, а мир. Он либо примет правила игры, либо сломается.
После того как лидер англоговорящей группы начал пытаться нас переубедить, я развернулся и пошёл заниматься своими делами. Не то место, чтоб спорить с идиотами. И не то время, чтобы тратить его на пустопорожние разговоры.
Украдкой я всё же наблюдал, как Гаврила кликнул нескольких мужчин, и они начали стаскивать и укладывать трупы в рядок, чтобы, видимо, заражённым было сподручней их жрать. Большинство гражданских слонялось по округе бесцельно, никак не приходя в себя от случившейся мясорубки. Ну а мы втроём забрались в БМП.
– Сможешь завести? – поинтересовался Вождь, севший на место командира.
– Сейчас попробую, – отозвался я, располагаясь в кресле мехвода, – Хорошо бы…
– Тут гранаты есть и три цинка пятёрки! – радостно воскликнул Медведь из десантного отсека.
Я сосредоточился, закрыв глаза. Насытил аккумуляторы энергией и попытался оживить электронику, но ничего не вышло. Во время боя не было времени концентрироваться и разбираться, по какому узлу с какой мощностью ударить. В итоге в хлипких электронных мозгах импортной боевой машины пехоты сгорело что-то жизненно важное. Наверняка эти повреждения не фатальны, машина ремонтопригодна, но на ходу нам её не починить.
– Как думаешь… – задался вопросом Медведь, – они вернутся?
– Конечно, – флегматично ответил Вождь, – Думаю, это просто мобильная группа, которую отправили разобраться, почему вдруг Треблинка перестала выходить на связь. Их прикрывал беспилотник…
– Целеуказание они с него получали, к гадалке не ходи, – заключил я, – А если мы попали на его камеры, то есть ненулевой шанс, что за нами уже выслали отряд покрупней. Надо уходить.
– Что с БМП? – спросил Медведь.
– Я перестарался, – с сожалением ответил я, – Сгорело что-то важное. Электроника мертва. Зажигание не работает… Сколько там гранат?
– Пять штук, – бодро ответил Медведь, – А что?
– Мне хватит и двух… Заминируем БМП. Наверняка они захотят её вернуть…
Мы потратили ещё несколько минут на сооружение кустарной мины, примотав проволокой две связанных гранаты к люку и набросав несколько снарядов под них. Чтобы бахнуло так бабахнуло.
После того как мы повылезали из чрева БМП, Коричневый решил снова пообщаться со мной.
– Помогите нести раненых… Не бросать же их здесь…
