С тенью на мосту - страница 22

Уже несколько дней я жил у Бахмена в его старом, ветхом доме, построенном когда-то наспех его дедом из глины и соломы. Наверное, дед Бахмена и сам не подозревал, что дом так долго простоит, и что его внук будет доживать в нем. Впрочем, дом существовал вполне себе успешно, и, несмотря, на перекосившиеся кое-где стены и прохудившуюся крышу, он намеревался простоять еще немало лет.

Когда я прибежал в слезах к Бахмену, он сидел на деревянной лавке, служившей ему кроватью, и шумно вздыхал. Ночью у него опять случился приступ, поэтому он и не смог утром прийти к загону.

– Ничего страшного, Иларий, – сказал он, – ты не переживай, я еще долго протяну, как и этот дом. Мы с ним хоть и дряхлые, но поверь, очень сильные. – Первые приступы начали со мной случаться еще давно, когда мою жену и детей убили. С тех пор так и живу.

Каждое утро я с Бахменом приходил к своему дому. Листья, опадавшие с деревьев, никто не убирал, и дом приобретал непривычно запущенный вид. В окнах не горел свет, никто не выходил из дома, когда мы управлялись с хозяйством и выгоняли стадо на пастбище. Только раз я увидел в окне постаревшего брата, который наблюдал за нами.

– Иларий, тебе нужно сходить завтра на службу, – сказал вечером Бахмен, помешивая в горшке кашу и пробуя, достаточно ли она соленая. – Поговори со священником, авось, он что-нибудь да подскажет. А я завтра пойду в холмы, нужно найти кое-что. Есть у меня один план, – он лукаво прищурился, – да только вот не хватает одного корешка. Должен он быть в холмах, да что-то не попадается мне. Может, ближе к горам будет.

– Бахмен, прошу, не ходи туда, там опасно, там волки! – воскликнул я.

– Эх, да что мне эти волки! – засмеялся он. – Ни одному волку не интересна такая старая головешка как я.

В воскресенье утром я направился на службу. Стоя в самой гуще толпы, окруженный со всех сторон людьми со скорбными лицами, я никак не мог сосредоточиться на том, что говорил отец Виттий, так как в моей голове усердно стучали молотки от подступающей тошноты, да и крутились вопросы, как обратиться к священнику с моей бедой.

Мы всегда уходили сразу же после службы, никогда не задерживались, и я с удивлением увидел, что, как только служба закончилась, священника со всех сторон начали облеплять люди. Я по инерции двинулся тоже вперед, но толпа из стариков, старух и женщин, стремившихся поцеловать руку и просивших благословения, толкавших сопротивляющихся детей и протягивающих орущих младенцев с просьбами избавить их от болезней, не подпускала меня ближе.

Несколько раз я пытался открыть рот, но все время кто-то вклинивался вперед, отталкивая, оттягивая меня и даже шикая, чтобы я не мешался под ногами. Только дождавшись, когда последние плачущие старики уходили, а священник собирался уже садиться в коляску, я, запинаясь от страха, обратился к нему.

– На все воля божья, мальчик, – ответил он мне. – Все мы рано или поздно придем к этому. Только с молитвами выздоровеет семья твоя.

– А как же старик, которого я пригласил?

– Это хорошо, что ты его пригласил, стариков надо уважать и любить, и добро тебе воздастся. Все мы, если Господь позволит, будем немощными.

Священник протянул мне руку, и я смутно догадался, что ее нужно поцеловать. Он сделал в воздухе крест и, встряхнув вожжами, тронулся.

В сумерках, когда начал чуть накрапывать дождь, вернулся довольный Бахмен.