— За что? Это тебе спасибо, Танюш, за хорошую новость! Эх!
Вот и все. Вопрос решился. Как только опека будет оформлена, она улетит к отцу.
Так будет правильно. Родственницам сообщать не станет. Впрочем, вряд ли им интересна ее дальнейшая жизнь.
Папа обрадовался. Искренне обрадовался. А мама... Бог ей судья.
Какие же они всё—таки разные. Видимо не даром их пути разошлись.
Разошлись...
Был июнь, с бескрайних морей на побережье неустанно приходила невесомая морось и кутала сопки покрывалом из влажных туманов.
Сестра Оля убежала к однокласснице в соседний дом, Таня читала книгу. что-то из школьной программы. Мама сидела за столом, листала журнал "Работница".
Во дворе радостно затявкал Мухтар, загремел цепью, значит папа приехал на обед.
— Мам, я все сделаю, суп папе налью, хлеб порежу, ты отдыхай! — Таня вскочила с дивана.
— Я сама, Тань. Побудь в комнате. Мне нужно поговорить с вашим отцом, — мама отбросила журнал, поднялась...
А вскоре, Таня услышала:
— Коля, ты собрался выходить с рыбаками в море, во время отпуска? Ходила за молоком, Сысоева встретила, просил тебе передать, что договорился с начальством.
— Собрался, Светуль, деньги неплохие, совсем не лишние. Две девчонки растут, да и ты говорила, что дубленку новую хочешь. Светуль, ну чего ты надулась? Мы же еще в начале весны с тобой решили: если возможность такая появится, то в отпуске, подработаю...
— Решили. Нет, это ты, Коль, решил. Я не могу, понимаешь, не могу больше. Мы на три года приехали в эту Тмутаракань, на три года, Коль! Прошло пятнадцать, а мы все еще здесь... Меня воротит от запаха водорослей. От рыбы воротит. От сырости этой, от того, что не вылезаю из резиновых сапог большую часть лета!
Я постоянно одна, ты, то на станции пропадаешь, то оленей кормить подряжаешься, то с рыбаками уходишь в море. Хватит с меня, не хочу больше! Завтра уволюсь и уеду в Горький! К маме. Домой. Вместе с дочками.
— Светуль, не горячись, я же для вас стараюсь...
— Достал ты меня, своим старанием. Все. Не пытайся уговорить, не останусь. И знаешь, мне даже не нужно, чтоб ты вместе с нами поехал, оставайся тут, у черта на куличках, живи в свое удовольствие!
Папа, разумеется, пытался маму отговорить. Соглашался отказаться от подработки, предлагал всей семьей съездить куда-нибудь отдохнуть, но маме словно шлея под хвост попала. Мама стояла на своем.
Буквально неделю спустя, Таня смотрела в круглое стекло иллюминатора самолета.
Прощалась с Приморским краем.
В свете утренней, удивительно прозрачной зари... Заливы. Горы. Бескрайний океан, шелестящий размеренной волной...
Сестра легко освоилась на новом месте жительства, и кажется, даже не скучала по папе.
Таня скучала. И по отцу, и по школьным друзьям, и по родным местам...
По знакомым с детства пейзажам скучала. Душа летела из каменных джунглей чужого города, туда, где жалобные крики чаек, что парят над морем, и ходят по берегу оставляя следы перепончатых лап на влажном песке, туда, где зеленые сопки и дубовые рощи...
Мама и Ольга с ужасом вспоминали Приморские зимы, Таня ужаса не разделяла перед ее внутренним взором возникала картина: как по дрожащей шали обледенелых морей скользит белесое солнце, а покрытые крепкой снежной коркой прибрежные камни ослепительно переливаются холодной красотой.
Отец приезжал навестить, несколько раз в Горький, и два раза в Москву, а она, ни разу с тех пор не была в родных местах. Так уж сложилось.
