Она помолчала.
– Дима мне нравится. И, на мой взгляд, тебе он подходит куда больше. Но это не мой выбор, а твой. И по глазам вижу – ты выбрала. Ты выбрала тогда, когда пошла с этой девочкой, Алисой, в кафе. И случись что-то снова, ты опять выберешь именно так. Не мучай себя. Живи в настоящем. И делай, как чувствуешь.
Я пересела к маме и обняла ее. Какая же она у меня… любимая! Самая лучшая! На душе стало легче. Но тревога за Тима не отпускала. Сейчас мне хотелось только одного – поскорее уехать! Вернуться в город, и навестить одного ограниченного недоумка и идиота, который сильно ошибся…
Но перед этим, как бы мне этого не хотелось… но надо было поговорить с Димой.
Тим
Тим лежал на полу, в ванной. Дыхания почти не было. Сознание уплывало. Боль отступала. Отдаленно он слышал мамин крик, но пошевелиться не мог. Сил не было даже на то, чтобы подумать, что ему жаль. Жаль, что не может ее успокоить, не может ей объяснить, что так лучше. Что ему уже совсем не больно и ад закончился. Идея выпить обезболивающее пришла к нему, когда стало совсем невыносимо. Но таблетки никак не желали помогать. Приходилось пить их одну за одной. Ему скорее хотелось избавиться от боли. Успокоительные тоже пошли в ход. Потому что душевная боль была еще более невыносима. Он надеялся, отчаянно надеялся, что уснет. Просто поспать – это то, что могло его спасти, сон отвлек бы его от мыслей о новой дозе. Сон унес бы всю боль. А когда он проснется, все встанет на свои места.
Кто-то метался вокруг, мешая ему уплыть в сладкую темноту. С ним что-то делали, тормошили. Он хотел прогнать их, но сил не было. Зачем его трогать? Ведь все только стало налаживаться. Только нужно немного поспать и все. Кажется, он слышал, как рыдает мама. Кто-то куда-то поднял его тело, но его внутри тела уже и не было, пусть делают что хотят. Тим наконец-то уснул.
Вика
Диму я нашла в огороде. Он копал грядки, на нем были только джинсы, закатанные до колен, футболку он повязал на голову, как, бандану. Дима был очень красивым. У него не было чувства юмора, но он был сильным, верным и, правда, надежным. А еще непробиваемым, как скала. И мне предстояло каким-то образом эту скалу пробить. Потому что я тоже непробиваемая, сильная и упорная.
– Дима – позвала я парня и подошла ближе. – Бросай лопату и пошли на пляж. Тут недалеко.
Я старалась говорить это как можно спокойнее. А у самой внутри все дрожало. И, видимо, мои эмоции отражались на лице, потому что парень напрягся и вновь нахмурился.
Но лопату отнес в сарай и молча, не говоря ни слова, пошел следом.
До пляжа было минут десять ходьбы, пользуясь молчанием своего хмурого спутника, я пыталась придумать, что и как ему сказать. Но в голову ничего путного не приходило. Мне очень не хотелось его обижать. Хотелось объяснить все спокойно, так, чтобы он меня понял и принял мое решение. Но… но почему-то мне казалось, что, что бы я ему не сказала – это его непременно ранит. Только вот выбора у меня не было.
Когда мы пришли, на пляже было пусто. Я расстелила полотенце, захваченное с собой из дома, в тени под густой кроной дерева. А Дима все так же, не говоря ни слова, пошел в воду. Наплавался он минут через пятнадцать. Я ждала его, и все больше переживала.
Когда он вернулся, я совсем потеряла все связные мысли, а все правильные слова из головы куда-то испарились.
Дима сидел на корточках, спиной ко мне и смотрел на воду.
