Пришла пора рассказать о нашей секции. Без этого дальше – никуда. В секции все мы познакомились, в ней прожили самые счастливые годы нашей молодости. Там родилось и оформилось наше братство, с некоторыми – на долгие годы, а с иными и на всю оставшуюся жизнь. Там я встретил людей, с которыми меня связала большая, хорошая дружба, пожалуй, дружба-любовь, по Маринкиному определению.
Кое о ком я уже сказал. Например, Аня Пирогова пробыла с нами совсем недолго. С тех пор, как она ушла в декрет, она приходила изредка посмотреть на нас, и мы сами иногда устраивали опустошительные набеги на их квартиру, которая находилась на въезде в Зеленоград, по соседству с рестораном «Берёзка».
Председателем нашей секции в то время был Миша Каратаев. Ну, это личность! Достаточно было беглого взгляда, чтобы приблизиться к такому выводу: богатырского телосложения, с роскошной курчавой бородой, с зорким проницательно-дружелюбным взглядом, а выше – выпуклый купол лба, плавно переходящий в умную лысину. Он чем-то напоминал Петра Великого, сравнение это тотчас приходило на ум почти всякому, кто его видел, а главное слышал. Голос у Миши был под стать внешности, а внешность – под стать характеру. Нрав у него был крутой, натура широкая, манера общения большей частью дружественная, но в гневе он был страшен. Если придешься по душе (а это зависело не от каких-то уловок и особого умения, а от того, каков ты есть), то Миша – это просто отец родной. Может, поэтому в нашей секции оседали только хорошие ребята, и жили мы дружно, как одна семья.
У Миши было два закадычных друга, таких же здоровых и бородатых, как он сам. Из-за них нас всех в институте прозвали бородачами. Это уже позже, для поддержания престижа, завели бороды и другие. Да и всё равно на сборах все обрастали, только наши девчонки ходили, как ни в чём ни бывало, и ещё дразнили нас, безжалостно дёргали нас за наши бороды.
Мишины друзья по характеру не походили друг на друга. Саша Макушев – тот был добродушный и на первый взгляд даже простоватый, но это только в тех случаях, когда дело не касалось вещей серьёзных. Был он рыжий, с широким лицом, но девчонкам нашим почему-то нравился, за весёлый нрав, наверное.
Славик Морозов, наоборот, был красавчик и умница, кандидат наук, но – зануда. У него был своеобразный способ иронизировать: доведёт словоохотливого простодушного человека своими тёмными рассуждениями до полной умственной дистрофии, а потом наслаждается эффектом. Со стороны это и впрямь выглядело смешано, но я сам однажды подвергся такой экзекуции, и с тех пор обходил Славку за версту. Только Мишин авторитет и покровительство спасали его от физической расправы со стороны пострадавших.
Кроме братьев Пироговых, Ани, меня, славного Пашки и Марины, заметными фигурами среди наших «старейшин» были Максим Рудюков по прозвищу Пижон, Олег Харитонов, Лёня Красовский и Наташа Епифанова. Что касается Пижона, то прозвище говорит само за себя, а внешность у него была самая стандартная. Из всех нас Максим был самым худеньким и миниатюрным мальчиком с остреньким лицом – пронырливый и вездесущий. Впрочем, спортсмен он был отличный.
Значкисты для разрядников публика менее интересная: уже не новичок, но ещё и не разрядник, а гонора часто – на двух КМСов (КМС – кандидат в мастера спорта, если кто не в курсе). Про них без особой надобности я говорить не буду.
