– Тяжело, – соглашается дедуля, проверяя только что слепленный пельмешек.
– Ты никогда не жаловался. Вообще ничего не рассказывал.
Мне странно, не пойму, что чувствую. Мы с мамой столько лет жили вдвоем, вдали от дедули, виделись только в Скайпе да Телеграме, а у дедули тут была вторая семья… по сути, другие внуки… Ведь это было важной частью его жизни, наверное, он любит этих ребят, и теперь любит, а я вообще ничего не знаю о них! Это не ревность, просто странно узнавать все вот так.
– Так а зачем тебе знать? Маме твоей иногда жаловался. Но что поделать. Такова жизнь.
Телефон тренькает сообщением:
“Почему не звонишь?”
Сперва не понимаю, кто это. Потом замечаю имя и вспоминаю забавного паренька с веснушками на носу, что повстречался возле СевГу. Я и забыла уже о нем! И не думала, что он обо мне вспомнит. Выдержал “положенные” три дня? Или сколько прошло времени? Мне вдруг кажется, что я в Севастополе уже вечность!
Откладываю комок теста, вытираю руки и беру телефон:
“А должна?”
Хочу спросить у дедули про боковую калитку в заборе, но ответ Сергея приходит почти мгновенно:
“Конечно! Мы же собирались кофе пить!”
Не успеваю придумать что-то остроумное в ответ, когда получаю следующее сообщение:
“Я тебя жду!”
“В смысле? Где ждешь?”
Я слегка теряюсь. Выходить из дома мне совсем не хочется – дедуля разговорился, такой момент упускать жалко. И мне интересно узнать больше про соседей: почему калитку замуровали и что случилось между ним и ребятами, из-за чего теперь они так холодно общаются, особенно Гектор. А то и о дедулиной болезни выведать.
“На твоей улице!”
“На Ревякина?” – машинально отвечаю я и тут же понимаю, что меня развели, как ребенка! Но назад не отыграть – сообщение уже получено и прочитано. Черт!
“Отлично, тогда жду у входа на Малашку”
– Дедуль…
“Кофе стынет!” – прилетает следом.
Дедуля в ожидании глядит на меня.
– Что такое Малашка?
– Малахов курган.
– Где это?
– Да в принципе недалеко. “Семерка” или “Сто седьмой” ходят. Ну или пешком. А что?
– У меня, кажется, свидание, – отвечаю смущенно. Чувствую себя странно. Не знаю, почему не отказалась.
– Хорошее дело, сходи. На Малашке интересно. Нахимова там смертельно ранило, и Корнилова тоже, там ведь один из ключевых бастионов в Крымскую был. Да и в Великую отечественную тоже, по сей день зенитки стоят…
Дедуля раскатывает тесто для следующей порции пельмешек, попутно рассказывает про вечный огонь, про какое-то дерево, про “Севастопольские рассказы” Толстого и “Капитана Сорви-голова” Луи Буссенара. Про какую-то чебуречную в советские годы. Я слушаю краем уха, пытаясь найти повод остаться. Хотя меня уже тянет туда, на героическую Малашку, к веснушчатому парню Сереже. Почему не могу просто написать ему: “Извини, давай в другой раз”? Почему вдруг хочется его увидеть?
Гляжу на дедулю, замечаю бисеринки пота на лбу и уставший вид.
– Ты хорошо себя чувствуешь?
– Хорошо, хорошо, лягушонок. Ты ступай, правда. Не сиди со стариком. Тут немного осталось, я закончу и отдыхать лягу, не беспокойся. Как раз закат застанешь, там виды чудесные.
***
Сергея замечаю сразу. Он стоит на ступенях в нескольких метрах от остановки, болтает с каким-то парнем. Мы встречаемся глазами, Сергей улыбается, его глаза лучатся из-под очков, и в моей голове снова поют Foreigner. Мне вдруг становится не по себе, вдруг испытываю смутную тревогу, она толкает назад, перейти дорогу, сесть на обратную маршрутку, уехать домой. Но Сергей шагает навстречу, по-свойски берет меня за руку, и меня окутывает волной спокойствия, а “I wanna know what love is” звучит чуть громче.
