Сад секретов. Сборник рассказов - страница 15

Ожидаемых долгих разговоров не было. Только, когда Ник уже собирался уходить, в районе полуночи, Антон решил у него кое о чём поинтересоваться.

– Ник, – начал он, пока тот обувался с помощью кривой металлической ложки.

– Да?

– Слушай, ну а что, ты начал писать?

Ник поднял голову. Как ему следовало бы ответить? Может, стоило бы сказать, что пока нет? Или наоборот, да и всё, на удивление, идёт так же хорошо и быстро, как раньше? Или без «на удивление»?

– Да, я начал… Но пока не идёт, мне кажется, голова слишком устала.

– А, ну да, ты ж ещё довольно долго ехал.

– Да ехал-то ладно, это ж было вчера. Я, мне кажется, последнее время сильно перенапрягался с учёбой.

– М.

– Да, думаю, это тоже оказывает влияние на способность творчески мыслить.

– Ты, кстати, не говорил, у тебя там сложно учиться?

– Ну… По-разному. Мне, скорее да. Ну, потому что я довольно далёк от этого всего. Многим нормально.

– М. Ну ладно, давай, удачи.

– Спасибо, спокойной ночи.

– И тебе.

Они пожали на прощанье руки, и Ник пошёл домой.

Как пришёл, выполнил свою вечернюю приятную рутину и лёг спать, на этот раз, в ванне особо не засиживаясь.

Проникший в комнату Ника сквозь прозрачную штору солнечный свет, разбудил его около десяти утра. Поспал он всего восемь часов и оттого какое-то время ещё лежал в кровати и думал, достаточно ли это для того, чтобы голова работала лучше. Так или иначе, яркий солнечный свет, преградой для которого не стали бы даже вторые, уже не прозрачные шторы, был слишком настойчив, и если бы Ник часто, или хотя бы чуть больше, чем на самом деле думал о Боге, то счёл бы логичной догадку, что это именно Он сделал лучи в то утро такими яркими, с целью заставить Ника встать с кровати пораньше и сесть наконец за письменный стол.

Почему-то, во время завтрака Ник почувствовал очень странное отношение к своему делу. Будто бы его стоило отложить, буквально ненадолго, будто бы для того, чтобы начать, начать хорошо, ему было недостаточно одной только условной мотивации и силы воли. Будто не хватало кое-чего, пожалуй, главного – вдохновения, настроения, что могло бы запустить творческий процесс по нужному руслу. И единственный способ это вдохновение поймать, должно быть, витал где-то в свежем утренним весеннем воздухе.

Так это или нет, нужно ли ему это вдохновение, и существует ли оно вообще, Ник понимал, что пойти в тот момент немного пройтись было бы хорошо. Порассуждать, подумать, полюбоваться, так, чтобы по возвращении можно было бы сесть за стол и писать, не останавливаясь, прямо до наступления темноты, что было бы очень кстати, с учётом того, как немного времени дома ему осталось.

Градусник показывал аж двадцать градусов, посему Ник даже закатал рукава на своей рубашке, выходя из дома. Солнце на улице грело уже так сильно, что эти закатанные рукава от жары не спасали, за них с ней справлялся редкий, но приятно прохладный ветерок, который, кажется, в тот день единственный служил напоминанием, что на улице ещё весна, а не лето. Проходя мимо окон своей квартиры, Ник обратил внимание на сирень. Он не помнил, чтобы когда-то ещё она цвела настолько красиво: гроздья её цветов выглядели такими тяжёлыми, что становилось страшно за тоненькие ветки, что их держали. И в воздухе витал аромат. Неописуемо прекрасный, такой, что, чувствуя его, невольно хотелось закрыть глаза и представить что-то иное, отличное от того, что можно было бы увидеть, открыв их вновь. Хотя в тот день Ник об этом не подумал. Ему нравилось то, что он видел, и он, как никогда прежде, это ценил. Думал, что ценил.