Я вошел в свою спальню. Дом был очень древним, построенным примерно в то время, когда я родился. Стены были обшиты панелями из темного дерева, а в центре высились две резные красные колонны. Проникающий через раскрытые балконные двери ветерок заставлял плясать огонь, разожженный в камине. На стене висела одна-единственная картина: рыжеволосая Лилит с ползущей по оголенной ноге змеей.
Со стаканом виски в руке я вышел на балкон и устроился в плетеном кресле с видом на двор Абраксаса, уставившись на мерцающие над головой звезды.
Свободной рукой провел по горлу. Хоть и исцелился, но я до сих пор чувствовал, где именно Роуэн полоснула меня когтями. Причем делала она это, как мне показалось, с огромным наслаждением. Порочность воистину была ей к лицу.
Проблема состояла в том, что она не собиралась поддаваться своей истинной природе.
Заслышав постукивание когтей по кафельному полу, я обернулся и увидел семенящего ко мне Кастора, чья черная шерсть отливала серебром. Пес поднял голову и бросил на меня виноватый взгляд, отчего в его темных глазах отразился лунный свет. Заметив, что его морда перепачкана сливочным маслом, я все понял.
– Какой же ты, Кастор, обжора, – пожурил его.
Лабрадор понурил голову и тут же устроился у моих ног, уютно свернувшись калачиком. Налетевший порыв соленого ветра взъерошил ему шерсть.
Позади раздался звук шагов, эхом разносящийся в деревянных стенах. Я снова повернулся и увидел Амона со стаканом виски в руке. Его темно-каштановые волосы свисали на широкие плечи.
В последние несколько недель посиделки на балконе с выпивкой стали нашим ежевечерним ритуалом.
Амон уселся в кресло напротив, и мой взгляд невольно обратился к неровному шраму у него на лице, что тянулся от линии роста волос, через нос, прямо к заросшей щетиной челюсти. Когда смертные явились за моей семьей, Амон бросился защищать мою маму. Помню, как ему раскололи пополам голову, и я решил, что он умер.
– Ты мог бы выиграть сегодняшний поединок, – заметил он, сделав глоток виски.
Я взглянул на него краем глаза.
– Хочу убедить Роуэн перейти на мою сторону.
Амон удивленно вскинул бровь:
– Неужели все еще надеешься очаровать ее? И это после всего, что наговорил и вытворил?
Едва выгнав Роуэн из города, я тут же пожалел об этом. Соперница она мне или нет, но я по ней скучал.
Я глубоко вздохнул.
– Проблема в том, что она против освобождения демонов.
Амон лукаво улыбнулся.
– Дай угадаю: все потому что ты сказал ей, будто намерен устроить кровожадный крестовый поход мести против смертных, которых желаешь уничтожить всех до единого, даже если они не имеют никакого отношения к событиям четырехсотлетней давности? Даже представить не могу, почему бы ей не возражать, ведь твой план кажется совершенно разумным.
Я хмыкнул, раздраженный иронией Амона и тем, что он согласен с Роуэн.
– Ну, в некотором роде. – Я глотнул виски. – Что ж, ладно. Может, она права. Но все равно нужно снять заклятие, запершее нас в стенах города. За Роуэн охотятся смертные, и они не отстанут, пока я не выдам ее. Мы сидим здесь, точно пленники, пока люди продолжают наращивать силы.
– Возможно ли снять заклятие, Ваше Величество?
– Перестань так ко мне обращаться, Амон.
– Ладно, пусть будет Орион, если ты предпочитаешь это имя. Но почему именно его? Оно ведь ненастоящее.
Я вперил взгляд в ночное небо, кажущееся здесь, в Городе Шипов, очень близким.
