– А как надо тебя шлёпать? ― с ехидной улыбкой спросил Дима.
– Я тебе не маленькая девочка! И это… это совершенно недопустимо.
Рита чуть дрожала и от стыда уже хотела убежать, но Дима был невозмутим. Продолжал посмеиваться над ней:
– Ещё какая маленькая! А я тут приглядываю за тобой, чтобы ты всё делала правильно. Так что будь добра…
Он пошевелил пальчиками, приказывая ей идти, куда шла. Рита хотела было возмутиться ещё, но не решилась. Здравый смысл подсказывал ей, что лучше не усугублять эту ссору. К тому же, кажется, он не воспринял её слова всерьёз. Может быть, он не имел умысла пристать к ней? Рита хотела в это верить.
В скором времени Рита вышла из сарая с маленьким ведром, наполненным зерном. Отнесла в курятник и насыпала в кормушку-таз. Когда вернулась, снова увидела Диму. Он держал в руке пустое синее ведро. И она сразу догадалась, для чего оно.
– Даже не надейся! Я не пойду снова их доить, ― возмутилась Дима. ― Я уже подоила всех коров, накормила и уложила спать!
– Прямо-таки уложила? ― язвительно спросил Дима.
– Ты понял, что я хотела сказать. Они отдыхают. И сегодня я больше не буду доить коров, ― упрямо повторила Рита.
– Если не будешь слушаться, мне придётся наказать тебя, ― пригрозил Дима.
– Да неужели? Снова будете шлёпать меня? Думаешь, я глупенькая? Не понимаю, что значат эти шлепки? ― выпалила Рита, не в силах и дальше молчать. ― Не боишься, что я отцу расскажу?
Уже в следующую секунду Рита сильно пожалела о том, что заговорила с ним начистоту. Неожиданно он схватил её за волосы и потащил в сарай.
– А… ― закричала Рита. ― Ты что себе позволяешь?
В последние дни Дима был к ней весьма добр. Она уже и забыла, что он может и так обращаться с ней. Может схватить её за волосы и тащить как мешок картошки. Она до жути перепугалась, когда он впервые так сделал, когда насильно заставил прибрать с пола разбитую тарелку. И вот он снова её пугает.
– Ты же умная, вот и скажи, что я себе позволяю? ― язвительно спросил Дима, глядя в её глаза. А ехидная ухмылка не спадала с его лица. Он улыбался и как будто бы говорил: «я могу обращаться с тобой так, как захочу».
– А… отпусти, ― продолжила Рита кричать, хватаясь за голову.
– Много разговаривать стала. Тебя точно нужно наказать, но не отшлёпать… нет. Я выпорю тебя ремнём, ― сказал Дима и свободной рукой уже расстёгивал пряжку. Второй рукой продолжал держать её за волосы.
– Отпусти… ладно, я подою их ещё, ― сдалась Рита. Впрочем, она не понимала, как будет доить коров ещё, ведь их сиськи итак уже опустели. По-своему она хорошо доила, правильно. Но и спорить с Димой тоже не могла, ведь её отец всегда приносил домой три ведра молока. Это как бы доказывало то, что она доит хуже.
– Конечно, подоишь, ― язвительно сказал Дима, насильно укладывая её животом на брёвна. И тут Рита поняла, что он всерьёз намерен её высечь. Его даже не интересует то, что она говорит.
– Нет, прекрати… я же сказала, что подою, ― повторила Рита.
– После того, как я накажу тебя. Ты же говорила, что твой папа никогда тебя не порол. Избаловал! Сейчас узнаешь, какого это. Сразу шёлковой станешь.
В следующее мгновение он полностью вытянул ремень из своих джинсов, а потом замахнулся и ударил её по попе прямо поверх юбочки.
– Нет… ты чего?
Она попыталась встать, но он не отпускал её волосы, бил и бил. Несмотря на то, что он бил её поверх юбочки, удары ремнем казались болезненными. И это означало, что её одежда может порваться. Как ремень может причинять ей боль, если не касается её кожи напрямую? Ей стало казаться, что она ощущает боль от самих ударов, но продолжала переживать за платье.
