– Какая свадьба?! Отец, ну кто из нас сможет веселиться сейчас?!! – встревал он. А ему объясняли что-то про Договоры, наследников и долг перед королевством.
Впрочем, хотя его как маленького мальчика и не выпроваживали после подобных взбрыков, но и в расчет его возмущения не брали. Даже Ричард, выглядевший удрученным при подобных разговорах, королю не перечил.
А вот когда отец вел беседы с Роем, вторым старшим братом, который теперь был облечен саном и, к тому же, совсем недавно назначен Верховным Святителем Храма Светлого, тут уж младший принц совсем выпадал из темы. Слушая наставления отца, он недоумевал:
« – Да какая разница в кого верует народ больше – в Светлого или Темного – это ж все равно один и тот же Создатель?!» – и возмущался про себя, что больной отец тратит свое время на такие никому не нужные разговоры.
С ним самим, с Виком, отец на серьезные темы не заговаривал, а все больше вспоминал мать, старые времена и детство младшего сына.
Только однажды он завел разговор о даре, которым был наделен Вик от рождения. А что о нем говорить? Был он, и нет его – запихнули куда подальше, прикрыв запретом. Сам Вик и не помнил ничего из того, что было с ним в пять зим, когда дар тот проснулся.
Но отец напомнил ему, что так просто держать магическую силу «на привязи» чревато большими проблемами – вон и сны плохие сыну снятся, превращая ночи в кошмары, и перепады настроения случаются, которые дополнительной сдерживающей магии требуют, и болезни нежданные, которые могут обрушиться на него.
А потом, вдруг, предложил снять запрет – вроде, раз свадьба Рича назначена и венчание случится не позднее, как в первый месяц осени, то и ему Вику можно теперь дар «отпустить». Единственное, что не надо бы им пользоваться начинать – так для всякого, пока у молодой пары дети не пойдут.
Под эти слова отца почувствовал Виктор, как в его груди, в подвздошной области, завозился, жалобно просясь наружу, тот «зверек», что жил там. Но знал принц, что «зверь» тот хоть и мал, но злобен и временами не просто скребется, а и рвется наружу, раздирая нутро когтями.
А еще вспомнил Вик свои сны, в которых дракон – не прекрасный могучий заступник от Зла, как в людских и эльфийских легендах, а ужасное огнедышащее чудовище. Вспомнил, как воочию видел в своих сновидениях и красный, отливающий пурпуром, глаз, и громадные когти, по краю отсвечивающие подобно лезвию кинжала, и клубы черного с искрой дыма, пышущего из ноздрей. Как со страхом обозревал города и поля с высоты неимоверной, когда летал на том драконе. А еще боль ужасную в ногах от кровавых ран, разодранных чешуею острой, и как ноги те саднило и пекло, даже когда он просыпался по утрам, хотя крови и не видно было.
И испугался он – что там вырвется еще наружу из него, удерживаемое на месте много зим? И сможет ли он совладать с этим «зверем»? Так что, сказал он тогда отцу, что потерпит еще – пока у Рича свои наследники не появятся.
Дни текли, кажущиеся длинными, пока их проживаешь, а оглянешься назад – так только мелькают, проносясь мимо – два… пять… девять…
А потом и случилось, что было обещано Архимагом… и во что до последнего не верилось – король умер. Отец умер!!!
Как прошли похороны и поминальная трапеза? Да как – тяжко было… а для Вика, так совсем, как в тумане, привычном уже – «кисель» в голове совсем загустел за десять-то дней. А может чем и Владиус опоил, так как Рич и Рой, кажется, были в том же состоянии – медлительными, спокойными, с тусклыми глазами.
