Сага о самолётах - страница 6

Все эти успехи, конечно, достались Юджину непросто. Седин на его голове заметно прибавилось со смертью родного брата, хотя чёрный фрак теперь сидел как влитой, а галстук и ремень стоили уйму денег. Ну а Шевелин, его первая любовь?.. Та девчушка, с которой Юджин приехал в столицу из деревни, а затем променял её на богатую невесту и женился по расчёту?

Кто знает, где её сейчас носит?

«А ведь и правда, где?.. – подумал Юджин с ухмылкой в сорок лет, вспоминания свою первую любовь. – Исчезла, как в воду канула… а-а-а, всегда такой была – странной!».

Раскачиваясь в кожаном кресле за баснословную сумму, Юджин смотрел на тестя вызывающе, а в голове перебирал ругательства. И не потому, что Борис заставил его отказаться от Шевелин в пользу своей чахоточной дочки, которая померла через два года после свадьбы… не всё ли равно?.. Просто Викена его явно разыгрывал – ещё одна горькая весть точно доведёт его до греха!

Сначала племянник со своим «люблю-не могу», а теперь Файерблейз…

– Тим, старина, кто прошлое помянет, тому глаз долой, – сказал он бывшему другу вчера в сенате и протянул ему руку с самой непринуждённой улыбкой и тёплыми объятьями. – Пойдёте сегодня на скачки? Кажись, ваша любимая гнедая в отличной форме… ставлю на неё в этот раз!

Файерблейз испепелил Юджина взглядом, протянутую руку, естественно, не пожал и, непроницаемо спокойный, прошёл мимо. Когда Тимати демонстративно задел Кэнтвелла в бок локтем, сенаторы с трибун зашептались и покосились на них, кто-то даже ехидно хихикнул. Юджин почувствовал себя нагим под их злорадными взглядами и лицемерным, льстивым участием. Лоб нахмурился, руки сами сжались в кулаки.

А в голове пульсировала лишь одна мысль:

«Д-е-е-р-и-и-к! Ну я тебе покажу!».

На письменном столе Юджин случайно зацепился взглядом за чёрно-белую фотокарточку в рамке, на которой был изображён Дерик в подростковом возрасте перед своим первым полётом на аэродроме. Фыркнул и со злостью перевернул раму.

– Юджин, ты понимаешь, как серьёзно наше положение? – снова подал голос Борис, но на этот раз более грозно, и снял с переносицы пенсне, спрятал очки в кармане. – Мне плевать, подслушивает ли нас кто под дверью: мы и так можем лишиться всего. Это лишь вопрос времени. Всё: дубовый стол, ковры, торшер, люстры! Можешь себе представить?

– Чепуха! – фыркнул Юджин, с силой отшвырнув перьевую ручку на стол, и взял в зубы трубку, задымил ею. – Как «ингредиент» может закончиться?

– Напомнить тебе, что наш «ингредиент», – с нажимом продолжал тесть, единственный из всей семьи позволявший себе разговоры с Юджином в подобном тоне, – крепко-накрепко связан с королевской династией? Которой больше нет. И в помине. Где нам, по-твоему, брать топливо?

– Но ты же как-то справлялся все эти двадцать лет! Монархию не вчера свергли!

– Я пытался, Юджин. – Борис тяжело вздохнул и, устало прикрыв глаза, упал в кресло напротив стола. – Пытался. Скрёб по сусекам, разводил субстанцию с другими, но всё пустое. Суррогат. Нам нужна новая партия, иначе наши самолёты станут лишь одними «из».

Юджин отругал «этого старого чёрта» последними словами и давно бы выгнал его взашей, да не мог – зависел. В этой лодке они оказались вдвоём и ко дну тоже пойдут вместе. А уж этого допустить никак нельзя – слишком многое на кону!

За двадцать с лишним лет Борис Викена – долговязый хмурый старик с заметной сединой, единственным преимуществом которого было то, что он – гений, – множество раз испытывал терпение зятя. По правде сказать, когда этот неразговорчивый чудак-профессор в поношенном пальто впервые поставил своему самому нерадивому студенту высший балл за экзамен, все уже заподозрили неладное. Затем Борис предложил мистеру Кэнтвеллу стать «лицом его самолётного проекта», но Юджин не мог и представить, что их «сотрудничество» так далеко зайдёт. Тогда о Вере ещё не было ни слова. Ну а затем… и Шевелин ушла, и брат погиб на самолётных учениях, и родилась Клем.