Сага о Тамаре - страница 46

Да он сейчас перестреляет всех! Сколько в пистолете патронов?!

Но кроме меня, никого нет. От страха у меня ноги не идут. Хозяева и жена майора успели забаррикадироваться у себя в комнате, а майор – выскочить во двор. Вовка – клац, дверь за ним на засов, а тот кричит снаружи:

– Лейтенант Понятовский, я вызываю военную комендатуру!

Вовка затвором клацает:

– Кто первый войдет, тому пулю в лоб!

Пистолет поворачивается ко мне! Убьет. Одно случайное движение, и он меня убьет… Но я же не виновата. Я ни в чем не виновата! Что? Что он говорит?! Сердце бухает в ушах, как барабан, и теряется смысл слов.

– Ложись в постель! Быстро!

Зачем? В постели меня пристрелить? Это наказание такое? Однако, спорить совсем не время, и я послушно ныряю под одеяло, в чем была.

– Нет! Раздевайся!

Стуча зубами от страха, надеваю ночную сорочку.

Только позже я поняла, что какой бы он не был пьяный дурак, а сообразил, теперь ему неприятностей не миновать.

Через каждую минуту Вовка вопит:

– Всем тихо сидеть! Дверь не открывать! Перестреляю!

Ложится со мной в кровать, вроде бы мы спим, и никакого скандала не было. Оказывается, вот какой он придумал план!

Приезжает патрульная машина. Комендант настойчиво стучит и официально заявляет:

– Лейтенант Понятовский! Открыть дверь! Сдать оружие!

Не услышав в ответ ни звука:

– Дверь будет взломана!

Наверное, Вовке очень хорошо было известно, как поступают в таких случаях, и что его ждет. С его разрешения трясущаяся хозяйка открывает дверь.

Сам он лежит рядом со мной. Дверь прикрыта. Комендант командует из коридора:

– Выйти из комнаты!

Молчание. Я лежу ни жива, ни мертва. Вовка на окрики не отзывается. Видимо, комендант прекрасно знал Вовку и о его дебошах тоже. Он и несколько вооруженных солдат топчутся в маленьком коридорчике. Выждав паузу, он мирно говорит:

– Хватит воевать, я в гости пришел, Володя.

Осторожно открывает дверь и просовывает голову в комнату. Горит свет, мы лежим на кровати под одеялом, повернувшись лицом к стене. Комендант спрашивает издали, вкрадчиво так:

– Говорят, тут шумел кто-то?

Вовка ему спокойно, не поворачиваясь:

– Что ты прешь ко мне в спальню? Мы с женой давно спим, ничего не слышали.

Тут комендант дошел до кровати и как заорет над ухом:

– Встать!!! Сдать оружие!!!

Меня продолжает трясти до клацанья зубов. А Вовке приходится вставать и разоружаться. Отобрав пистолет, комендант пересчитывает в обойме патроны:

– Куда стрелял? Одной пули не хватает. Ты понимаешь, мудак, что ты под трибунал пойдешь?

– Вот она! – я подаю коменданту пулю. – Выпала.

– Твое счастье, что не стрелял! Пиши объяснительную начальнику.

Когда я ее подняла? Сама не помню.

Комендант еще долго спокойно беседует с ним на кухне, напоследок говорит:

– До утра веди себя тихо, утром поговорим.

И уезжает на патрульной машине.

Я снова трясусь от ожидания продолжения. Но Вовка быстро засыпает мертвецким сном. Мне совсем не до сна…

На чистой простыни лежат его ноги с налипшей грязью между пальцами. Ложиться с ним рядом не хочется. А больше негде. И страшно, что проснется!

Остаток ночи я провожу на сундуке, всхлипывая и поскуливая, как побитая собака. На рассвете я нахожу себе занятие, разорванный пододеяльник зашивать. Устроившись с нитками-иголками, кое-как накладываю стежки и поливаю штопку слезами…

Неожиданно храп прекращается. Я со страхом исподлобья наблюдаю за проснувшимся Вовкой. Под подушкой лап-лап, пистолета нет. Помнит, сволочь! Подходит ко мне: