Валерий только диву давался. Совсем недавно амазонка напоминала грязного зверька, который угодил в капкан, – запаршивевшего, беспомощного, вялого и безразличного к окружающим, а теперь перед ним, гордо выпрямившись, стояла красивая, прилично одетая девушка (правда, более мускулистая, нежели римские матроны) с бездонными черными глазами, в которых время от времени посверкивали колючие льдинки.
«А не оставить ли ее в качестве наложницы? – подумал смущенный Валерий, но тут же его мысли приняли иной оборот: – О нет! Только не это! Она вполне способна зарезать меня на моем ложе, притом недрогнувшей рукой. М-да… Однако в таком виде амазонка стоит немалых денег».
Тут его торговая натура превозмогла неожиданную страсть, и он начал лихорадочно вспоминать богатых патрициев, которые могут дать за девушку увесистый кошелек с ауреусами70…
Так Сагарис оказалась рабыней Гая Рабирия Постума, одного из богатейших людей империи и большого любителя экзотики. Валерий был еще тот искуситель, он мастерски обрисовал выгоды столь ценного приобретения, а у кого из его друзей и клиентов есть в услужении настоящая амазонка? И патриций не устоял перед соблазном.
Тем не менее купец честно предупредил Гая Рабирия, что пускать змею в постель не стоит. Впрочем, престарелый патриций уже не горел желанием разделить ложе даже с девственницей (именно так Валерий отрекомендовал Сагарис). Пресыщенному аристократу хватало других наложниц, которых хватало в его многочисленных имениях.
Сагарис, уже будучи собственностью Гая Рабирия Постума, около трех месяцев оставалась на вилле Валерия. Для нее наняли учителей, которые обучали девушку латыни, арифметическому счету и правилам ведения хозяйства в большом поместье. Она не понимала, зачем ей нужно вникать в различные сельскохозяйственные тонкости, тем не менее училась прилежно, потому что Валерий пообещал ей награду за успехи в учебе – прогулки по Остии. Это стало великолепным стимулом для Сагарис, изнывающей в четырех стенах своей комнаты.
В основном она гуляла в сопровождении солидной матроны, потому что служанка была похожа на огородное пугало и никак не соответствовала статной девушке, на которую засматривались молодые мужчины. Матрона тоже была довольно симпатична и выразительные взгляды мужчин принимала на свой счет, тем более что Сагарис игнорировала заигрывания и была холодна, как лед. Ее больше интересовали нравы и обычаи римлян (среди волков жить – по-волчьи выть; эту древнюю премудрость Тавас накрепко вбила в голову своей расме, которая большей частью занималась разведкой), а также прекрасная архитектура. Ведь ничего подобного в Таврике не было.
Большей частью Сагарис и матрона прогуливались по главной улице Остии, вымощенной камнем. Она была очень длинной – около двух с половиной тысяч шагов, а ее ширина составляла чуть более двадцати локтей. На главной улице находился великолепный театр, у входа в который стояли статуи нимф, а за фасадом располагались шестнадцать лавок. Трибуна, ниши и колонны театра были украшены мрамором, но Сагарис больше интересовали торговые помещения, где продавались всевозможные товары из разных концов Ойкумены.
Этот интерес проснулся в ней неожиданно. Прежде она увлекалась только оружием и лошадьми. Одежда и украшения для нее не представляли особой ценности. Да и деньги девам-воительницам не были особо нужны. Все необходимое для себя они не покупали, а брали в набегах. Но, глядя на увешанных драгоценностями патрицианок, на их великолепные платья, Сагарис невольно почувствовала себя уязвленной.
