Сахилы - страница 2

Возможно, если бы Чарли знал, что он уже давно не на уроке, а почти дотронулся до браслета, он бы смог вырваться из оков, окутанными браслетом. Но откуда ему это знать? Если все, что он слышал, были голоса, если единственное, что он ощущал, это притяжение браслета и головную боль, а перед глазами он видел только злосчастный браслет. Поэтому очнулся он от оцепенения только, когда его пальцы коснулись холодного металла.

Мальчик крутил в руках браслет, с трудом понимая, как очутился в коморке своего деда, если только мгновение назад сидел на уроке. Но золотое украшение подсвечивалось у него в руках, маня своим теплым светом. Оно было тяжеловато для еще неокрепших рук мальчика. А странные узоры, которые были высечены по всей окружности, светились в темноте коморки. Их ровные линии больше походили на надписи на каком-то древнем языке, чем на художественные узоры, но Чарли не понимал их значение, точно также как и слова, звучавшие у него в голове.

И дальше Чарли сделал то, что запрещал себе делать все эти месяцы. Это было не приказом голосов в его голове, это было его собственное желание. Возможно, это была мимолетная слабость, возможно взвешенное решение. Но мальчик, несмотря на все протесты его подсознания, просунул руку в большой обруч древнего браслета.

В этот миг символы, украшающие металл, вспыхнули ярко-желтым светом, а браслет затянулся на руке. Как ни странно, но сейчас он казался куда легче и теплее, чем минуту назад. Чарли стал любоваться символами, которые освещали всю темную коморку. Как вдруг, его пронзила невероятная боль, а голоса, звучавшие в голове, стали еще громче. Правда, сейчас он уже понимал их. Но это понимание не было успокаивающим. От такого большого груза, что в одночасье свалилось на плечи мальчика, Чарли упал на колени. Свечение от символов заполнило всю комнату, ослепив его. И теперь Чарли не видел ничего кроме теплого желтого свечения.

И вот, когда мальчику казалось, что голова у него взорвется, а тело вспыхнет от пламени браслета, все вдруг прекратилось. Желтое свечение постепенно стало развеиваться. Остались лишь крики невидимых людей. Но сейчас они уже ничего не говорили, а их крики несли в себе лишь боль и страх, ненависть и отчаяние. И когда свет уже практически развеялся, Чарли заметил очертания кричащих людей. Словно по волшебству, он оказался в гуще битвы. С каждой секундой мир вокруг мальчика становился все отчетливей и отчетливей. Странные люди с неестественно яркими глазами сражались между собой, и казалось, что в этой битве не было ни победителей, ни проигравших. Каждый воин сражался сам за себя, протыкая саблями всех вокруг. Те, кто умирал, кричали от боли, те, кто их поражал, кричал от ненависти, и все их крики эхом отражались прямо в голове у Чарли. Этот весь ужас никак не укладывался в сознании десятилетнего мальчика, и он закрывал глаза, каждый раз как чей-либо клинок с легкостью входил в тело противника, забирая его жизнь. А когда поверженные люди падали, истекая кровью на землю, они все равно, даже в преддверьях смерти, пытались уничтожить своего соперника.

Чарли закрыл лицо дрожащими руками, не в силах больше смотреть на всю эту жестокость. Ему хотелось сбежать отсюда, сбежать подальше от браслета и этих криков. Но вскоре шум стих, не было лязга металла, криков людей, и Чарли в первый раз за последние месяцы услышал, что такое тишина. Она была пугающая, казалось, что это затишье перед бурей. И поэтому он так и остался стоять на коленях, закрывая глаза руками.