Саламанкеро - страница 3

Он резко встал, распахнул окно. Морозный воздух ворвался в теплую комнату, дрогнул и погас огонь в камине. Последнее сражение еще не проиграно! Аторе сумел отбить набеги туар, заново отстроил город, и сейчас не справится с одной трухлявой веткой? В конце концов, рядом Ана.

Он вырастил дочь сам. Его жена, Тейлал, ушла, когда девочке едва исполнилось три года…

Тогда Аторе выиграл войну с туарами – он дотронулся до перебитого носа – не такая уж большая личная плата за победу, городу досталось гораздо больше. Крепостная стена зияла брешами, ратуша стояла без крыши – смола с катапульты прожгла ее насквозь, университет лишился трех башен и витражных окон. Весь город покрылся язвами разрухи.

Аторе взял в плен сотни туар, их руками он и восстановил Альберу. Решил – справедливости ради они должны исправить то, что так яростно уничтожали. И наверняка все та же справедливость толкнула его на встречу с безумной туаркой.

На парапете заново отстроенной башни, балансируя на каблуках, стояла смуглая девушка, замысловато сплетенные косы разметались по плечам. Она повернулась, гордо вскинула голову, протяжно выкрикнула что-то ему в лицо. И занесла ногу над пустотой. Миг – и девушка прыгнет. Аторе рванул сквозь толпу, ухватился за камни, полез вверх.

Он удержал Тейлал от шага в пропасть. Через полгода она стала его женой, а еще через год у них родилась дочь Ана. Но Тейлал не смогла отказаться от свободы и ушла в ночь, оставив короткую записку: «Не ищи».

Ему никогда не понять туар – дикий, необузданный народ. Они приносят жертвы звезде Зер – самозабвенно мстят саламанкеро за прошлое. Время утекает песком, но ничего не меняется, туары и саламанкеро стоят по разные стороны цитадели…

Аторе быстро оделся, спустился, вышел за порог – лицо обожгли снежные крупинки. Он запахнул плащ, потянулся к пряжке. Кош разрази эту немощь – руки не слушались, скрюченные пальцы еще долго возились с застежкой.

Ветер гнал облака снега над пустынной площадью. Несмотря на утреннее время, над лавками горели фонари – тяжелая грязная туча не оставила солнцу ни одной лазейки.

В небе жалобно крикнула картьяра. Аторе прислушался – нет, не его птица, несет новости кому-то другому.

– Эй, добрый человек, пожалуйте старику-бедняку пару звонких тенаро1!

Аторе раздраженно развернулся, каблуки вспороли хрустящий снег. С каких пор в Альбере завелись попрошайки? Он открыл было рот прогнать бедняка, но поднял голову и осекся. На Аторе смотрел древний старик. Тусклые больные глаза в сети морщин. Желтые, жидкие пряди неопрятно торчат из-под туарской чалмы. Уродливо скривился набок перебитый нос. Старик поклонился и отступил назад. Екнуло больное сердце – перед Аторе раскланивался двойник, годами так десятью постарше.

Давно тени не захаживали в Альберу…

Он собрался, настраиваясь на защиту. С губ слетели забытые ритмы. Тень дрогнула, сквозь ее дымный силуэт пробился огонек фонаря, что висел над лавкой булочника напротив. Тень загустела, налилась силой. Аторе повысил голос, но ритмы не помогали.

– Так монеток жалко? – проскрипел старик-тень и затрясся в беззвучном смехе.

– Ты и горсти пыли не стоишь. Зачем пришел?

Если Чужак к нему зачастил, и Аторе выдерживает его визиты, почему бы не поговорить с тенью? Неприятно, но терпимо. Он поморщился, перед глазами поплыли круги – надо побыстрее заканчивать. К настоящему саламанкеро никогда не придут тени, если сам он их, конечно, не позовет. А вот Аторе чужая сила полюбила, как своего.