Саламонский - страница 3

Альберт после каждого трюка посылал воздушные поцелуи в зал, и он откликался женскими голосами.

Молодому Саламонскому часто прямо во время выступления бросали букеты. Он их на лету ловил и продолжал номер с цветами в руках. Это придавало его выступлению некий шарм и неожиданную импровизацию. Трюки с букетом в руках имели неизменный успех. Заметив это, они с отцом стали использовать подобное в ежедневных выступлениях. Теперь в зале обязательно сидела «подсадка» – кто-то из своих артисток, которая бросала букет.

Сразу после номера Саламонского на арене знаменитого цирка Ренца должна была появиться ещё одна звезда – пятнадцатилетняя Аманда, дочь самого владельца цирка.

Аплодисменты, которые ежедневно доставались Альберту, этому «красавчику», как его прозвали в труппе, смущали Аманду Ренц, злили, заставляли в раздражении кусать губы. «Что же он такого особенного творит, что зал неистовствует? Наездник как наездник!» – лукавила Аманда сама себе. «Особенного» было много. Очень много! Работа Альберта Саламонского являлась бесспорным шедевром циркового искусства. И она об этом знала как никто. Молодой Саламонский демонстрировал такие сложные номера, как «парфорс-наездник», где его прыжки через всевозможные препятствия в стелящемся галопе поражали своей амплитудой и смелостью. Он показывал номер «сальтоморталист на лошади», где первым исполнил сальто на неосёдланном коне. Но с номером «наездник с мостами» он имел особенный успех. Тут у него вообще не было соперников. Выглядело это так. Униформисты устанавливали по краям манежа два пьедестала мостообразной формы, с маленькими площадками наверху. Высота их была рассчитана так, чтобы лошадь могла свободно под ними пробегать. Когда конь на полном скаку равнялся с площадкой, акробат заскакивал на неё, а когда скакун, пройдя круг, возвращался, нужно было точно приземлиться на его спину на панно. Каждый раз акробат сходил и заходил на мчащегося коня какими-нибудь акробатическими трюками. Особенно эффектно смотрелись разнообразные пируэты и сальто-мортале. Риск невероятный! Но зрелище!..

На финал уже две лошади мчались по кругу. Темп взвинчивался до предела. Это была кульминация. Зал неизменно взрывался громом аплодисментов. Все считали Альберта Саламонского лучшим наездником с мостами в Европе.

Аманда смотрела его выступления ежедневно. Точнее, подсматривала из-за кулис в едва видимую щель плотно сдвинутых портьер занавеса. По-прежнему нервничала, злилась. Но что-то доселе неведомое постепенно зарождалось в сердце юной созревающей женщины.

Сегодня случилось нечто особенное. Стрела купидона, облетев цирк по кругу, нашла ту самую маленькую щёлочку в занавесе и со звоном впилась в её плоть. Аманда вздрогнула, затрепетала. Её конь Мавр, готовый к номеру, неожиданно заржал, ревниво фыркнул и стал бить копытом.

Зрительный зал в очередной раз взревел. Оркестр перешёл на туш. Форганг широко распахнулся, и за кулисами появились два разгорячённых жеребца, которых за недоуздки едва сдерживал Саламонский-старший. Мимо Аманды дробно простучали копыта, звук которых то и дело перекрывали строгие окрики Вильгельма Саламонского.

Альберт ворвался за кулисы окрылённый, упивающийся успехом, куражом, молодостью и ещё чем-то, что отличает выдающегося артиста ото всех остальных. Он был мокрее мокрого. В глазах всё ещё полыхало пламя пережитого триумфа.