Через час мы, свежие и отдохнувшие, ушли из гостиницы по-английски, не прощаясь, оставив после себя помятые постели, следы ужина и загадочный случай с постояльцами-невидимками, а еще истерику красноглазой дежурной на пересменке.
По дороге я решился на то, что хотел вчера сделать в первую очередь. Решительно зашел в будку охраны со стоянки машин и через минуту проволочным крючком отжал пружину задней двери Братчиковой «Нивы». Людмила любезно была приглашена в салон, чтобы изнутри открыть дверцы машины. Задание она выполнила на «пять», заодно убедив меня, что полотенца воруют не только из турецких гостиниц. А когда она им зацепилась за пустую канистру, что-то мелкое прошмыгнуло под коврик багажника.
– Вы что, тут яйца возили? – кряхтела она, просовываясь на заднее сиденье и хрустя под коленкой… старой яичной скорлупой… зеленового цвет! Бог мой! Тут было скорлупы лотков от трех!
Я аккуратно приподнял резиновый коврик, из-под него на меня уставились десятка три глаз-бисеринок и тонких мордашек, похожих на ящерок. Они смотрели на меня осмысленно. И как мне показалось, человеческим взглядом измученных существ. Вот тебе фокус! Догадка прожгла меня! Это были… мои дети?
– Ну чего ты там встал как вкопанный, едем или нет? – сгорала от нетерпения Людочка. Я не знаю, когда они вылупились, но край коврика был махровый. Голод не тетка.
– Ты нарезку с тарелки захватила? – спросил я.
– А как же?
– Дай сюда, я после еще достану.
Людмила нехотя вынула из кармана кулек с колбасной нарезкой. Я накрошил её и коврик вернул на место.
Машина завелась как часики и бензина был полный бак, как и оставлял.
– Куда? – спросил я у подружки.
– Налево, – мотнула она головой и начала открывать окно.
Ну дела! – размышлял я, выворачивая рулевое колесо, что теперь с этим делать. Интересно, сколько их? В общей сложности за тысячу? А может и поболее с тульскими!
– Ну ты что, не слышишь? – меня ткнула в бок Людмила. – Приехали уже.
Шадринск – маленький городок, через три квартала у пятиэтажки пришлось остановиться.
– В чем дело?
– Она, – показала мне рукой Людмила на женщину, выходящую на тротуар. За руку худенькая стриженная брюнетка держала маленького мальчика.
– Не путаешь? – спросил я.
– Хочешь окликну? – засуетилась Людмила.
– Подожди, я хочу посмотреть издали.
Все эти месяцы скитаний я представлял, как я встречу Леночку. Радостно брошусь к ней. А в реальности я её не узнавал. Вроде она. А вроде и нет… Моя Леночка младше меня на два года. Эта женщина соответствовала ей по возрасту и по конституции. Даже особая моя гордость – третий номер. Красиво упакованный в кофейный летний костюм, притягивая глаз. Но так, наверное, устроен наш мозг. Я ведь свою Леночку-то видел в последний раз уходящей в вечность. Нет, не мог я её полностью узнать. А что вы от меня хотите, если даже апостолы на третий день после похорон не узнавали своего Спасителя.
– Это точно она?
– Ну, Людка Улицкая, чего тебе еще надо? Я у нее каждую зиму живу, вот уже лет шесть.
– Она что одна? А кто этот мальчик?
– Сын ее, Алешенька. В садик идут.
– Она замужем?
– Нет. Это от любовника её. Она же в конторе работает, помощником бухгалтера. Ну и дела у нее с начальником своим.
– А вроде был у нее Сашка? – спросил я наугад, зная историю настоящей Людмилы Улицкой из Вагулино.
– Давно! Спился мужик. Да они и пожили чуть-чуть. Она всё по психушкам обследовалась. А он гудел по-черному, пока ее дома не бывало.
