– Ах, черт возьми! – сказал Туссен. – Ну и умен же ты, Жан Торо! Не знал, что ты сможешь такое придумать!
– Так ты готов? – спросил Жан Торо.
– Конечно! – ответил угольщик.
– Видите, господин граф, – сказал Жан Торо. – Остается только получить ваше согласие. И шутка будет сыграна. Но, предупреждаю, что если вы согласия на это не дадите, мы обойдемся и без него.
– В воду! В воду его! – сказал Туссен.
Бартелеми протянул ручищу в направлении графа. Тот стал пятиться, но, сделав два шага назад, ткнулся спиной в стену и вынужден был остановиться.
– Дальше хода нет: стена достаточно прочна, – сказал Бартелеми. – Я уже проверял.
И, сделав два шага вперед, положил руку на плечо графа.
Это прикосновение произвело на графа де Вальженеза такое же действие, которое оказывает прикосновение палача на человека, приговоренного к смерти.
– Господа, – сказал Лоредан, стараясь из последних сил казаться спокойным. – Вы не сможете хладнокровно совершить подобное преступление. Вы знаете, что мертвые восстают из могилы для того, чтобы обвинить своих убийц.
– Да, но не со дна реки. И уж никак не в тех случаях, когда они запутываются в сети. Невод готов, Туссен?
– Да, – ответил тот. – Дело только за рыбкой.
Жан Торо протянул руку и взял с кровати брошенные туда веревки.
В одно мгновение руки Лоредана оказались за спиной и были связаны.
По четкости действий Жана Торо было видно, что тот принял решение и готов был неукоснительно исполнить задуманное.
– Господа, – сказал Лоредан. – Теперь речь уже не идет о том, чтобы дать мне сбежать. Речь идет о том, чтобы сохранить мне жизнь…
– Молчать! – сказал Жан Торо.
– Я обещаю вам сто тысяч франков, если…
Закончить фразу граф не успел по той простой причине, что во рту его снова оказался все тот же носовой платок.
– Сто тысяч франков, – простонал Туссен, – сто тысяч франков…
– Да откуда он возьмет эти сто тысяч франков? – сказал Жан Торо, пожимая плечами.
Не имея возможности ничего сказать, пленник стал знаками показывать, что надо было поискать их в карманах его одежды.
Жан Торо протянул руку и двумя пальцами вынул из кармана господина де Вальженеза бумажник, битком набитый деньгами.
Приставив господина де Вальженеза к стене подобно тому, как в кабинете естественной истории приставляют к стене мумию, он вернулся к лампе и открыл бумажник.
Туссен наблюдал за всем через плечо своего приятеля.
Жан Торо насчитал двадцать банкнот.
Сердце Туссена готово было выпрыгнуть из груди.
– А это – настоящие ли банкноты, Туссен? – спросил плотник. – Ну-ка, прочти, ты ведь читать умеешь!
– Думаю, что это – самые что ни на есть настоящие банкноты! – сказал Туссен. – Я видел, как именно такие приносили менялам. Каждая из них – по пять тысяч франков.
– Двадцать раз по пять, или, точнее, пять раз по двадцать это будет… О! Все ровно, что и говорить!
– Значит, – сказал Туссен, – мы оставим его в живых и возьмем себе эти сто тысяч франков?
– Нет, сделаем как раз наоборот, – сказал Жан Торо, – мы вернем ему эти сто тысяч франков и утопим его.
– Так мы его все-таки утопим? – спросил Туссен.
– Да, – ответил Жан Торо.
– А ты уверен, что с нами не случится никакого несчастья? – вполголоса спросил угольщик.
– Это нас спасет, – сказал Бартелеми, засовывая бумажник в карман графа и застегивая его редингот. – Ну кто сможет подумать, что два таких оборванца, как мы, смогли бы утопить человека, оставив в его карманах сто тысяч франков?
