– Зря вы так в этом уверены…
– Да я просто знаю: письмо это написал мужчина. К тому же он очень меня напугал.
– Он что, оскорбил вас, кумушка?
– Нет, слава богу, этого не было. Но видите ли, я, вероятно, вздремнула… А когда открыла глаза, увидела перед собой высокого мужчину во всем черном.
– А это, случаем, был не дьявол?
– Нет. Ведь после его ухода должно было пахнуть серой… Он спросил, не вернулся ли аббат Доминик. Я ответила, что пока его нет дома. «Так вот, я сообщаю вам, что он вернется либо сегодня ночью, либо завтра утром», – сказал он мне. Это было, по-моему, очень странно!
– Конечно.
«Ах, – сказала я ему, – значит, он вернется ночью или завтра утром! Право слово, я рада узнать об этом. – Он что, ваш духовник? – спросил он с улыбкой. – Мсье, – сказала я ему в ответ, – знайте, что я не исповедуюсь молодым людям его возраста. – Вот оно что… Ладно, тогда, будьте любезны, передать ему… Хотя нет, сделаем лучше так… У вас найдутся перо, чернила и бумага? – Черт возьми, и вы еще спрашиваете! – Я оставлю ему записку, дайте мне все, что нужно».
Я дала ему перо, чернила и бумагу, и он написал это письмо. «А теперь, – сказал он, – нет ли у вас сургуча или воска? – Ну, уж чего нет, того нет, – сказала я ему».
– А у вас и правда их не было? – поинтересовалась Барбет.
– Были! Но в честь чего это я должна давать всяким незнакомым мне людям мой сургуч и мой воск?
– И правда, если давать всем подряд, то и разориться можно.
– Ну, разориться-то не разоришься, а вот людям, которые хотят запечатать письма, доверять особенно не станешь.
– И к тому же, когда эти люди уйдут, очень неудобно читать запечатанные письма. Но в таком случае, – продолжала Барбет, бросив взгляд на письмо, – каким же это образом оно оказалось запечатанным?
– Это другая история! Он стал рыться в бумажнике, и рылся так долго, что в конце концов нашел старый огрызок сургуча.
– И вы, значит, не знаете, о чем говорится в этом письме?
– Слово даю, что не знаю. Да и что интересного в том, чтобы узнать, что мсье Доминик является сыном этого человека, что он будет ждать мсье Доминика сегодня в полдень в церкви Вознесения у третьей слева от входа колонны и что в Париже он находится под фамилией Дюбрей?
– Так, значит, вы все же сумели прочесть это письмо?
– О! Я только слегка приоткрыла его: мне было очень интересно узнать, почему это он так хотел заполучить сургуч, чтобы запечатать послание.
В этот момент послышался бой колокола Сен-Сюльпис.
– Ах! – воскликнула консьержка с По-де-Фер. – Я чуть было не забыла!
– О чем же?
– Да о том, что сегодня в девять часов похороны. А мой прощелыга-муженек отправился куда-то пьянствовать. Ему ни до чего нет дела! На кого же я смогу оставить дом? Не кошка же будет его сторожить?!
– Может, я пока посижу? – спросила Барбет.
– И то правда, – сообразила ее подружка. – Не окажете ли вы мне такую услугу?
– Какие мелочи! Разве мы не должны помогать друг другу в этом мире?
Получив это заверение, консьержка отправилась в Сен-Сюльпис на свою вторую работу.
– Понятно, – произнес Жибасье. – А когда она ушла, Барбет тоже приоткрыла это письмо.
– Нет! Она подержала его над паром, прекрасно его распечатала и переписала. Таким образом, через десять минут у нас в руках было все письмо.
– И что же в нем говорилось?
– Все то же, о чем рассказала консьержка дома номер 28. Кстати, можете сами его прочесть.
