Спасительный колокольчик зазвенел по коридорам университета, и профессор Тетерев, видно также уставший от невнимательных «шкубентов», с удовольствием прервался на полуслове, принялся собирать свои записи в кожаный портфель. Письмо легко выпорхнуло из профессорского портфеля, перевязанное шелковой лентой и скрепленное сургучом. Николай Игнатьевич неловко махнул рукой, пытаясь схватить конверт, но только оттолкнул его еще дальше. Джером подскочил со своего места в желании, наконец, покинуть душную аудиторию и отправиться на стрельбище, о котором мечтал всю лекцию. Письмо упало прямо под ноги торопливого студента, еще мгновение, и мог бы наступить. Редкая дорогая бумага, печать с гербом дома Романовых могли оказаться растоптанными, если бы не реакция и зоркий глаз прирожденного стрелка.
– Кажется, у вас, Николай Игнатьевич, выпало, – изучая герб на печати, протянул Джером.
– Ох, спасибо… – Тетерев схватил письмо и рассеянно повторил, уставившись на запечатанный конверт. – Ох, спасибо, Иероним Елисеевич.
– Интересная печать… – он с интересом изучал старого профессора, который открылся с новой стороны.
– Что вы, зачем императорскому дому старый профессор Тетерев, так, из академии наук, – мужчина неловко рассмеялся и скорее сунул конверт в портфель. – У вас вопросы по лекции? – похоже, распространяться и хвастаться Тетерев не собирался.
– А, нет, все предельно ясно, всего доброго, Николай Игнатьевич.
Стоило Иерониму выйти в коридор, как знакомый голос окликнул молодого человека.
– Are you hurrying, Jerome? It’s a beautiful weather outside.1
– Тороплюсь покинуть это удушающее вместилище ненужной информации, – ответил так же по-английски Джером и обернулся к спешившему за ним Теренсу Денненгему.
– Ты прав, совершенная тоска… Пройдемся по Невскому, мне необходима разминка ума, беседа с достойным человеком. Погода располагает.
Возможно, долгое пребывание в Санкт-Петербурге сделало из чопорного англичанина романтика и мечтателя, любящего рассуждать на темы о смысле жизни, душе и других теологических вещах, в которых считал Иеронима сведущим человеком и интересным собеседником.
– Отчего же не пройтись…
Джером слегка улыбнулся, тем более дорога до стрельбища как раз пролегала в том же направлении, а в компании можно будет скоротать время нетерпеливого ожидания музыки ружейных выстрелов. На выходе из университета услужливый смотритель предложил молодым господам извозчика, отказались, ведь погода в городе на Неве и правда была замечательной. Улицы уже почистили от снега, а за несколько солнечных дней центральная часть успела подсохнуть. Диалог, по обычаю, шел немного односторонний, Теренс рассуждал о полезных сторонах лютеранства и подчеркивал прелесть того, что Россия давно уже проповедует учение на родном языке, но, конечно, можно было бы его уже и осовременить. Джером кивал, иногда старался поддержать и развить мысли, посещавшие и его.
– Религия устарела еще больше, чем науки, которые хоть как-то следуют за прогрессом, – не то чтобы Иерониму было до этого какое-то дело.
– Как раз Мартин Лютер шагает в ногу со временем и даже бросил открытый вызов гниющему от застоя Ватикану, – парировал англичанин.
– Несомненно, заметь, Теренс, как быстро мир менялся последние годы. Все эти технологии, науки, почему в истории ничего не менялась тысячу лет, а сейчас происходят такие невероятные открытия?
