Я притормозила и назло помахала одному Соколовскому.
– Привет, Данечка!
Соколовский, как-то странно взглянув на Назара, помахал в ответ. Я продолжила свой путь, а Кушнер выкрикнул мне в спину насмешливо:
– Мечетина, может, тебя подбросить до дома? Нам вроде в одну сторону.
Я, оглянувшись, покачала головой. Зная Назара, понимала, что за этим добрым жестом обязательно последует какая-нибудь подлянка. Я уж лучше снова пешочком или на автобусе. Погода-то отличная. Вечернее солнце выглядывало из-за облака, галдели прохожие, весело щебетали воробьи, а облитые теплым светом машины неслись от светофора до светофора… И никто, и ничто не могло вывести меня из себя. Даже Назар Кушнер.
* * *
Агния переехала ко мне уже на следующий день. Вдвоем мы до самого вечера разбирали коробки, развешивая ее красивые вещи. Дорогую обувь Агнии я убрала на освободившуюся полку в кладовку, подальше от Харви. Псу моя новая соседка сразу понравилась. Агния же с Харви была сдержанна, но пренебрежения своего не показывала. Он, скорее, ей больше нравился, чем нет.
Агния оказалась моей полной противоположностью: закрытая, молчаливая и холодная. Но этим она почему-то и привлекала. Мне нравилось находить интересных и непохожих на меня людей. Как плюс всегда притягивается к минусу… Может, поэтому и с Кушнером я не могу найти общий язык, потому что мы с ним слишком похожи? Не знаю. В любом случае о Назаре я старалась лишний раз не вспоминать.
Во время разбора коробок я узнала об Агнии не очень много, но пока мне было этого достаточно. Агния носила фамилию Леманн и раньше училась на экономическом, но ей не нравилось. Ее запихнул туда состоятельный отчим, якобы в их городе этот университет и эта специальность считались престижными. Отношения у Агнии с отчимом были плохими. И это мягко говоря. Между ними вспыхнула настоящая война. Агния даже развернула военные действия: наняла частного сыщика, который выяснил, что отчим изменяет матери Агнии. Теперь Агния надеется, что мама подаст на развод…
Всю жизнь Леманн ни в чем не нуждалась, но при этом жила как птица в золотой клетке. Она хотела вырваться на свободу и осуществить свою мечту – стать художницей. Любовь к рисованию ей привила мамина подруга Надя. Вот о ком Агния отзывалась с неподдельным теплом. Рисовать Агния начала, когда угодила в больницу с травмой. Леманн занималась фигурным катанием, а после несчастного случая спорт пришлось бросить. А мама у Агнии, кстати, тоже известная фигуристка – Светлана Леманн. Это прикольно. Я, помню, в детстве смотрела по телику ее выступления на соревнованиях.
Еще у Агнии наверняка была любовь… Большая, настоящая и, как я поняла, трагичная. По крайней мере, Агния сильно поменялась в лице, когда сказала, что сбежала от человека, который за короткий срок стал ей очень дорог. Леманн обидела этого парня, и теперь он ее, наверное, никогда не простит. Мне было жутко интересно узнать подробности, но эта тема была явно болезненной для Агнии, и расписывать ее в красках она не спешила. А я и не лезла с расспросами. Все-таки пока мы друг другу чужие. Придет время, появятся желание и доверие, и Агния мне все расскажет.
Агния Леманн оказалась отличной соседкой. Не шумела, всегда мыла за собой посуду, целыми днями торчала в своей комнате, что-то читала и много рисовала – готовилась к вступительным экзаменам. Прием документов начинался двадцатого июня, и Агния страшно волновалась. Каждый раз, когда разговор заходил о поступлении, ее лицо озарялось счастливой улыбкой. Агния горела, и мне было приятно на нее смотреть. Хорошо, если человек следует за своей мечтой. Я почему-то не сомневалась, что с таким рвением и желанием она обязательно поступит.
