ГРАМОВ. Что ты сердишься, не понимаю?
ГРАМОВЕЦКИЙ. На кого? На тебя? Была охота! Я просто… Измельчал народ. Ни поступков тебе решительных, ни тебе… Почему я пишу в своей газете про сплошные убийства, про коррупцию и прочую гниль? От безысходности! Я хотел бы писать о сильных красивых людях! Нет сильных и красивых людей. Нация деградировала!
Пауза.
ГРАМОВ. Мне начинает казаться, что я никого не обрадовал… Эля, ведь нет? Не обрадовал?
ЭЛИНА. Но тебе ведь надо… Ты ведь человека убил.
ГРАМОВ. Да наврал я, наврал! Я с ним (на Грамского), да, виделся в пивнушке, а человека этого придумал, придумал! Остаться или нет, Эля?
ЭЛИНА. Что ты меня спрашиваешь? Я рада. Оставайся. На здоровье. Живи со своей с этой. Или – с этой.
АЛИНА. Я замужем, между прочим!
ГРАМОВ. Эля, я с тобой хочу жить.
ЭЛИНА. Очень приятно. И жди тебя вечно до ночи, и думай, с кем ты там, где ты там…
ГРАМОВ. Я не нужен тебе? А родинка на плече, теплая, живая, которую ты…
ЭЛИНА. И не только я. Нет уж, мы это проходили.
ГРАМОВ. Значит, лучше, если я уеду? Ирина, лучше? Да?
ИРИНА. Тебе решать.
ГРАМОВ. Но ты как хочешь?
ИРИНА. При чем тут я? Ты меня не любишь, ты говорил мне об этом.
ГРАМОВ. Я врал.
ИРИНА. Ты врал очень убедительно.
ГРАМОВ. Ну и что? Я умею убедительно врать, ты это знаешь. Хорошо, пусть не с тобой, но вообще – вообще, понимаешь? – ты хочешь, чтобы я остался? Не с тобой, а вообще в этом городе?
ИРИНА. Рассуждая философски, ничего от этого не изменится.
ГРАМОВ. То есть тебе все равно?
ИРИНА. Мне все равно.
ГРАМОВ. А тебе, Алиночка? Тебе тоже все равно?
АЛИНА. Мне не все равно. Вы ведете себя как мальчик. Просто смешно становится. И других в смешном виде выставляете. В двусмысленном положении. Я уже свыклась с мыслью, что вы уедете навсегда и никогда не узнаете, что я вас люблю. И вдруг здрасти – остаетесь опять. Знаете, я от этих перемен так запуталась, что даже уже не знаю, люблю ли я вас в самом-то деле. Я привыкла к мысли, что люблю вас, мысль – есть, а чувства, может, уже нет.
ГРАМОВ. Ясно. По-женски туманно, но абсолютно понятно! Мужчины, я думаю, выразятся конкретнее. Не правда ли, Грамко?
ГРАМКО. А зачем унижать меня?
ГРАМОВ. Чем я тебя унизил?
ГРАМКО. Ты всегда меня унижал. Помогал, конечно, но делал это с видом полного превосходства.
ГРАМОВ. Разве?
ГРАМКО. Вот и сейчас, ты ведь не просто сказал: мужчины! Ты ко мне при этом обратился, как бы подразумевая, что я-то как раз не мужчина!
Грамов хочет возразить.
Погоди, я еще не все сказал! Я очень рад, что ты не успел помочь мне. Хватит на кого-то надеяться. Я пойду ТУДА – сам. Надо будет убеждать – сумею! Просить – сумею. Надо будет какую-нибудь начальницу… тоже сумею! А ты – уезжай! Проваливай! Скатертью дорога!
ГРАМСКОЙ. Не могу не присоединиться. (Грамову.) Видишь ли, ввиду твоего отъезда я хотел простить тебе то хамство, которое ты допустил на днях по отношению ко мне. Но если ты остаешься, я простить никак не смогу. Я борюсь с собой, учу себя быть не злопамятным, но пойми, положение обязывает. Стоит мне одного вот так вот запросто простить, так другие сразу же подумают, что и им можно. И начнется бардак, хаос, революция и контрреволюция одновременно! Разве мало мы пережили гражданских войн, голода, репрессий и прочих бед? Поэтому, если ты останешься, я приму меры, чтобы наказать тебя примерным образом. Именно примерным, чтобы другие это поняли как пример.
