Сначала я почувствовала облегчение от того, что Любочка наконец-то перестала дуться, но потом до меня вдруг дошло – меня обозвали дурой, и мне стало ужасно неприятно.
– Интересно, это почему я – дура?!
– Да! Какое вы имеете право обзывать дурой известную писательницу? Если бы вы были мужчиной, Люба, я бы вам дал, извините, по физиономии! – заступился за меня «Лучший человек нашего времени».
– Нет, скажите на милость, нормальный человек предоставит подобные фотографии для оформления своих книг? Я вас спрашиваю, Алексей Палыч?
– А чем тебе фотографии-то не нравятся? – удивилась я. – Самые лучшие, между прочим. Тебе что, обязательно цветные нужны?
– Ну-ка, ну-ка, дайте мне взглянуть. – Кронский схватил со стола снимки и разразился диким хохотом. Любочка не удержалась и тоже хихикнула.
– Ты не могла принести еще более раннюю? Ну, например, где ты на горшке или в пеленках? Корытникова, сколько тебе лет на этом снимке? – строго спросила она.
– Лет десять. Ну и что. Зато я тут хорошо получилась! – настаивала я.
– Какой замечательный ребенок! Просто нимфетка!
– Кронский! – угрожающе прикрикнула Любочка. – Прекратите!
– Что, я так сильно изменилась с тех пор? У меня тут даже прическа такая же, как сейчас! Посмотрите! Ну, если вам не нравится, возьмите другую, там я значительно старше.
«Лучший человек нашего времени» снова захохотал.
– А это вообще порнография! Меня убьют, если я помещу этот снимок на обложку.
– Если я в постели – это уже порнография?
– Да ты посмотри! Откровенная ночная рубашка съехала, одно плечо совсем голое, волосы распущены… Вывод напрашивается сам собой.
– Ты просто завидуешь!
– Чему?
– Моей красоте!
– Слушай, Люб, возьми ты этот снимок. Сделаете на компьютере другой фон, подправите чуть-чуть – и будет прекрасная фотография для обложки, – сказал «Лучший человек нашего времени» и посмотрел на меня так, будто я была аппетитным пирожным и он вот-вот собирался меня проглотить.
– Ну, а с этим что делать? – пропищала Любочка. – Это ж надо было такую чушь написать: «Я пишу романы, потому что больше ничего не умею, а кушать-то всем хочется!»
Алексей снова засмеялся.
– Ну вас! – обиделась я. – Ничего вы не понимаете!
– Да что тут понимать-то?! Все это никуда не годится!
– Я привыкла быть честной по отношению к читателям и не собираюсь придумывать всякую чепуху о музах и вдохновении.
– Правильно, Марусь, извините, Марья Лексевна. И потом, краткость – сестра таланта.
– Вы оба ненормальные! – прокричала Любочка и вдруг бухнула ни с того ни с сего: – Может, помиритесь, а? Нет, Мань, ну а чего ты на меня так смотришь? Ты мне приносишь какие-то дурацкие фотографии, Кронский вообще переключился с детективов на любовные романы!
– Правда? – поразилась я.
– Правда, правда! Зачем мне тебя обманывать? Это он попросил вытащить тебя сегодня в полдень. Все канючил: «Устрой нам встречу, устрой нам встречу!» Что, скажете, не так было, а, Алексей Палыч?
– Вы, Люба, Иуда! – будто сделав для себя вывод, проговорил «Лучший человек нашего времени».
– Какая наглость!
– Марусь, а что тут наглого? Я ведь никогда не писал любовных романов, думал, ты мне поможешь. Я и дискету тебе с первой главой привез, чтобы ты почитала.
– Ой, ну ладно, идите, сами разбирайтесь! Мне работать надо, – сказала Любочка, а Кронский схватил меня за локоть.
– Пусти меня! – прошипела я.
– Я тебя держу, а то снова грохнешься.
