– Что? Кто?!
Я упала на стул напротив и вытерла с лица дождевые капли. Элоди выглядела потрясенной, покрасневший кончик носа выделялся на фоне очень бледной чистой кожи и розовых щек.
– Что случилось, Эль?
– Кто-то… кто-то написал родителям глупое вранье, и они поверили ему, не мне…
– То есть? Кто им написал? – в полной растерянности переспросила я.
– На «Фейсбуке» маме прислали сообщение про измену Филипа, еще что-то в том же духе.
– Кто прислал? Ты знаешь?
Элоди покачала головой и, не глядя на меня, ответила:
– С какой-то фальшивой странички. Это глупо. И неправда. Не понимаю, зачем? И как вообще нашли моих родителей?
Мне не хватало слов. В голове теснились одни вопросы.
– На кой черт такое делать? – обратилась я к кухне.
– Просто кошмар. – Плечи Элоди затряслись. – Да еще на обратном пути позвонил врач, сказал, что у меня по анализам низкий уровень сахара в крови. Все от стресса.
Ее телефон вновь завибрировал, на экране высветилось «Папа». Она отодвинула мобильный подальше.
– Я больше не выдержу. Не смогу.
Элоди прижала пальцы к вискам. Ее грудь вздымалась и опадала, телефон на столе дрожал.
– Они считают, я не справлюсь. Ни с чем. Не сумею быть женой, матерью. Столько проблем, а ведь малыш еще даже не родился. – Элоди заплакала. – Где ему жить? У меня нет дома, нет колыбели. Ничего нет. Я сама не понимаю, что делаю.
– Ох, Эль… – сочувственно выдохнула я и придвинула стул чуть ближе. – Ты станешь прекрасной мамой. Даже не сомневайся. Это не просто слова. Я знаю тебя, твое доброе сердце, все будет хорошо.
Я старалась говорить как можно убедительней. Малыш на подходе, Элоди нужен заряд уверенности. К тому же я готова была подписаться под каждым словом. Я повидала разных матерей: и хороших, и плохих, и очень плохих.
– Карина, я серьезно. Я тут одна. Если ребенок родится, а Филип еще не приедет, или будет ранен…
Она заметно дрожала. Я потянулась через стол, взяла ее за руку. Ладонь была ледяной.
– Ты замерзла.
– Да ничего, – пожала плечами Элоди и заговорила с чувством: – Сейчас мне плевать на холод. Родители уверены, что я не справлюсь. Папа так и заявил сейчас по телефону, мама поддержала. Им страшно до ужаса. Так сказали. До ужаса!
Я обдумывала услышанное.
– «До ужаса» – это перебор, – заметила я, злясь на ее родителей.
Нашли время для беседы о супружеских трудностях! Не поздновато ли?
– Зря они так говорят, – добавила я. – Ошибаются.
Элоди на меня даже не глянула.
– Они теперь и мужа моего ненавидят. Думают, он мне врет и изменяет, пока я тут совсем одна.
Она подчеркнула последнее слово, и я ощутила стыд за то, что не сумела избавить ее от чувства одиночества. Очень жаль Элоди. Бедняжка, родители на нее накинулись… Я вспомнила слова Каэла: «Чувство собственной правоты обязывает. Нужно понимать, кому и как ее доказывать. Искать к каждому человеку свой подход». Очередная мудрость от Микаэла Мартина, поэта собственной персоной.
– Ты не одна, – сообщила я Элоди, прогнав Каэла на задворки сознания.
Не знаю, сколько времени прошло, прежде чем она заговорила. Посмотрела на меня, очень печально и искренне. Элоди была сломлена, я ощущала ее отчаяние, видела в каждом движении.
– У меня есть ты. Я ценю это и люблю тебя, но скучаю по своей большой семье и старым знакомым, по жизни дома. В последнее время стало чуть легче, все-таки друзья появились…
Элоди виновато умолкла, словно спохватившись, и ушла от темы друзей.
