— Ты хотела объяснить... — пролепетала я сквозь боль разбитых губ.
— Это просто такое испытание, испытание на прочность. Те, кто не выдержат и сломаются, уйдут в другое училище. Там учатся на факультетах вспомогательных служб. Разведке нужны не только оперативники, но и операторы, секретари, механики, и так далее. Отчисленные кадеты останутся в разведке, но не в боевой группе.
— Если бы меня спросили, я бы сразу ушла в то училище. Мне не нравиться, когда меня бьют! — я поспешила высказаться, возмущенная решением, которое Светлана приняла за меня.
Кэт подняла на меня тяжёлый взгляд и спросила:
— А ты что не хочешь отомстить за родителей? Самой свернуть шеи гадам, которые их убили?
Тэс всхлипнула, и уткнулись в плечо сестры.
— Хочу! — я хрипло выдавила из себя ответ.
— Значит, терпишь и улыбаешься! — Кэт продемонстрировала оскал. — А теперь пошли учиться давать отпор.
***
Для начала Азнаак снял с нас тяжёлые армейские ботинки. Потом мы учили виды стоек и захватов, разбирали примеры ближнего боя и выхода из него. Потом тренировали взмахи и замахи (оказалось это разные вещи).
Перед самым обедом нас отправили под душ. Смыв с уставших тел едкий и вонючий пот, мы втроем залезли под один сушитель.
Стоя под сушителем, мы с девчонками заболтались и потеряли счет времени. Кэт рассказывала, все, что знала про приют, в который попадают маленькие дети погибших военных, еще не достигшие возраста, в котором берут в спецучилище.
Оказывается, у девчонок был пятилетний брат и так как он не вышел возрастом, его засунули в приют, на гособеспечение. Приютские жутко завидовали тем, кто смог попасть в училище. Они считали, что тем, кто стали кадетами, очень повезло, и мечтали побыстрее дорасти до двенадцатилетнего возраста.
Ибо условия в приюте были самые спартанские, да и с едой было не очень.
Военные, конечно, привозили в приют подарки и продукты, но, видимо, до детей, мало что доходило. Но устроить проверку им не позволяли, это была епархия государственной машины. Госчиновники никогда не любили вмешательство в свои дела.
Короче, мы так заболтались, что чуть не опоздали на обед. А ещё, оказалось, что со стороны мальчишек, тоже был вход в этот зал и они занимались здесь после обеда.
Мы вышли из душа, когда «Орк» разговаривал с каким-то темноволосым пареньком, лет пятнадцати, в котором явно проглядывала кровь Маархов.
— Почему ты не пошел на обед?! — ворчал на мальчишку Азнаак.
— Я не хочу обедать! Мне нужно подтянуть флисс.
— Успеешь, подтянешь, никуда твой флисс от тебя не денется. Что за болезненная необходимость быть первым во всем? — все больше распалялся Орк.
— Ой, девочки! — парень заметил нашу щебечущую стайку первым, так как стоял к нам лицом.
— Это ещё что такое? — развернулся к нам Азнаак.
— Простите! — пролепетала Кэт. — Мы немного задержались в душе.
— Ах, немного?! Да обед скоро кончится!
— Не, он минуты через две только начнется, — встрял в разговор темноволосый парень.
— Не лезь не в свое дело Шенрэл! А то я не посмотрю на твоего отца, и примерно тебя накажу.
Парень повинно опустил голову, однако успев при этом нам подмигнуть.
— Так, а вы свиристелки, марш на обед. — Азнаак погрозил нам пальцем. — И чтобы больше не нарушали у меня беспорядков!
Мы прыснули и помчались на выход.
***
В столовую мы успели в последнюю минуту, все уже сидели за столами, а на раздаточной ленте сиротливо возвышались наши три подноса.
