Самозащита гражданских прав - страница 43

Пожалуй, нигде эти вопросы не обладают такой остротой и очевидностью, как в гражданском праве, которое по определению представляет собой «область свободы и частной инициативы». Представляется, что причина параллельного существования юрисдикционных и неюрисдикционных способов защиты прав заключается в общепризнанном положении о невозможности гарантировать немедленную и эффективную государственную защиту прав для всех и каждого[314]. Традиционным недостатком юрисдикционных механизмов защиты прав, единодушно отмечаемым учеными и признаваемым органами государственной власти[315], является его вопиющая медлительность (еще Гораций называл правосудие «хромым»). Поэтому даже в настоящее время государственное принуждение не может считаться достаточно эффективным средством защиты нарушенных прав. Следовательно, правосудие по определению не сможет во всех случаях заменить «частную инициативу» самих участников гражданского оборота. Насколько же справедливо в таком случае требовать от индивида (выражаясь словами Локка) полного и окончательного отказа от возможности «охранять свои права и наказывать за преступления»? Полагаем, что необоснованность такого ограничения у современного исследователя не вызывает сомнений. Поэтому следует согласиться с А. Ф. Кони в том, что отнять у человека защиту в тех случаях, когда общество ее дать не может, значило бы «совершенно уничтожить объективное равенство между людьми»[316].

Как представляется, гражданский оборот уже дал однозначный ответ на вопрос о допустимости частной инициативы при защите нарушенных прав постольку, поскольку право на самозащиту является общепризнанным. Более того, под влиянием потребностей жизни появилась и такая группа способов самозащиты, как разрешенное самоуправство.

Этот практически не исследовавшийся учеными феномен сформировался на границе самозащиты с недозволенными действиями, известными под именем самоуправства, и потому тесно связан с понятием пределов самозащиты гражданских прав. Своего рода «водораздел» здесь образует дозволенность тех или иных самоуправных действий законом, которая устанавливается для каждого отдельного случая post factum судебной практикой. С учетом крайне незначительного объема последней теоретическое обоснование пределов самозащиты применительно к разрешенному самоуправству приобретает особую значимость.

В настоящее время понятия самозащиты и самоуправства представляют собой логические антиподы, так как они «кристаллизировались» в результате постепенного разграничения всех проявлений так называемой самопомощи на дозволенные и запрещенные законодателем формы.

Такое современное положение вещей, очевидно, отражает некую закономерность эволюции самопомощи. Однако высказанное здесь предположение, не будучи основанным на фактах, останется не более чем логичной гипотезой. Соответственно, наше исследование в области самозащиты не может претендовать на полноту без исследования генезиса самозащиты и раскрытия всех закономерностей ее эволюции. Во-первых, исследование юридической природы самозащиты (как структурного элемента права) невозможно без установления ее происхождения и выявления важнейших закономерностей ее развития. Во-вторых, не проследив закономерностей эволюции самозащиты, невозможно дать ей адекватное определение, поскольку «для того чтобы догматическое определение могло удовлетворять своему назначению, необходимо, чтобы оно было выведено из изучения природы института; другими словами, необходимо изучение всего развития его»