– Нет у нас запрета,– опешила я,– Мы и не думали на эту тему. Я её тоже знаю всего неделю. Ну, вроде не рассказывала ничего такого. Одна она. Ну, ты меня озадачил.
– Ничего не озадачил, жизнь продолжается. И вы в монашки вроде не записаны.
– Не, всё нормально, говорю же, некогда было думать. Ты тогда в доме каком протопи. Не чего у всех на виду.
Валерку не тронь. Он работает. Любой дом занимай.
– У меня, что табло на лбу загорелось? Я Валерку к тебе хотел спать отправить.
– Загорелось,– улыбнулась я. На улице раздался дяди Васин крик. Мы выскочили посмотреть, в чём дело.
– Ребятки, – кричал он, вызывая деток на улицу, – Ванька, Манюня, гляньте, чего нашёл! Прямо так в сугробе и стояли. И письмо тут. Вот так и написано. Для Вани и для Мани от деда мороза. А мы думали чего это снег сегодня пошёл. А это дед Мороз приходил. Да скорее же идите, смотрите.
Ребята вышли во двор. Они смотрели на сани широко открытыми глазами.
– Так деда Мороза же нет, нам папа сказал,– выдал Ванька и посмотрел на мать.
– Наверное, есть, – сказала Марина, – это в станице не было, а здесь лес и тишина, он и пришёл.
– А откуда он знает, где мы? – С сомнением спросила Манюня, – и новый год кончился уже.
– Как же кончился, – удивился Василий, – сегодня старый новый год. Вот он и пришёл.
Ребята стояли в нерешительности.
– Ну,– подтолкнула их Марина, что же вы?
Детвора как будто ждала от матери этих слов. Подбежав к санкам, схватили их и счастливые понеслись по улице.
–Что мы вам теперь должны будем? – Подал голос Виктор.
– За что? – Не понял дядя Вася.
– Еда, санки, – с раздражением начал Виктор.
– Витя, – глянула на него умоляюще Марина, – зачем ты так?
– А, что. Бесплатно сейчас ничего не бывает. Я в должниках ходить не собираюсь. – Заводил себя отец семейства.
– Витя, прекрати! – Повысила на него голос Марина.
– Что я должен прекратить. Я хочу понять, чем рассчитываться.– Виктор уже кричал,– Добренькие все? Один я у тебя не пойми кто! Что делать! Или натурой берёте!
Первым не выдержал Санька, он подошёл и ударил кулаком в морду недоумка. Виктор как-то хлюпнул и заткнулся. Потом развернулся и пошёл в дом. Марина стояла, закрыв лицо руками. Я подошла к ней, обняла за плечи.
– Ничего, это просто истерика, такое пережить.
– Что пережить? Это у меня все родственники умерли, он детдомовский. Я на похороны бегала, рыдала, а он даже утешить меня не мог. Когда всё это началось, с работы уволился, чтобы не заразиться. Я подработку взяла, детей то кормить надо. Дома всё обрабатывать заставлял, с работы пришла в ванну, дети с садика в ванну. До маразма доходило. И этого человека я любила.– Марина разрыдалась.
– Сейчас как никогда актуальна поговорка « Друг познаётся в беде». Может всё ещё и наладится. Ну не может человек к такой реальности привыкнуть. Старый мир рухнул, а к новому не может приспособиться. Надо ждать.
– Алёна, как можно в такое время праздновать? – Подошла ко мне с возмущением Анжела.– Какой праздник может быть, когда кругом такое!
– Понятно, синдром выжившего. – Вздохнула я.
– Чего, какой синдром? Оглянись вокруг!
– Что предлагаешь? Садись, начинаем все хором рыдать. Виктор истерики будет закатывать, мы выть хором. А скажи ка мне Анжелочка, зачем мы жить остались? Зачем мы жратву к себе таскаем? Дети тоже должны голову пеплом посыпать? Чего уставилась! Да, задолбали вы все, истерички! Всё, у меня праздник! Верка, наливай шампанского!– Анжела встала и вытаращила на меня глаза. Не ожидала, что я орать буду. А я чего-то устала всех успокаивать, сама хочу прижаться к сильному плечу и разрыдаться. Единственный симпатичный мужик и тот на Верку клюнул. Завидую ей.
