Ракым укоризненно шикнул на свою супругу:
– Говори осторожно, дядя Абдулла может услышать нас. Да и потом, жизнь его достаточно наказала. К чему же вдогонку еще наши обидные слова?..
– Он сам виноват, – не успокаивалась Бикеш. – Будучи вечно недовольным сварливым стариком, какого еще он заслуживает отношения? Пусть скажет спасибо, что мы вообще несем ему воду. Тетушке Сание еще повезло, что она не дожила до этого времени, иначе бы он и дальше продолжал изводить ее своим скверным характером…
Этих слов Абдулла, и без того злой после произошедшего, пропустить мимо ушей никак не мог. Выскочив из-за юрты, он принялся, что было сил ругать стоявших у нее Ракыма и Бикеш, и даже бедный Муса, находившийся чуть спереди родителей, сделал несколько шагов назад, дабы по возможности как можно больше отдалиться от рассерженного старика.
– Дядюшка Абдулла, ты нас неправильно понял, – попытался успокоить того Ракым, – мы не это имели в виду.
Быстро взяв у своего сына сосуд из рук, он попытался протянуть его Абдулле, не переставая говорить:
– Мы принесли тебе воду, как ты и просил. Прошу, не сердись на нас. Мы с Бикеш неверно выразили нашу мысль…
Абдулла выбил из рук растерянного Ракыма бурдюк, так что вода полностью вылилась на траву:
– Сын шакала со своей женой! Убирайтесь, – рассерженного Абдуллу было не угомонить, – не нужны мне ни ваши забота, ни ваши подачки.
Ракым, поспешив увести свою супругу, которая еле сдерживалась от распираемого гнева, скрылся в своей юрте, подгоняя словами растерянного Мусу.
Остаток дня Абдулла провел в плохом расположении духа. Он съел лишь часть своей лепешки, нехотя принес себе воду из родника, и лег в кровать дожидаться ночи.
Он ждал ночи, дабы быстрее забыться во сне, но с восшествием луны на небосклон, сон куда-то подевался.
Абдулла лежал, и мысли о прошедшем дне лезли в его голову. Он вспоминал то, как повстречал Бакытбека, и как упал с лошади на глазах у детей. Он вспоминал слова своих соседей, но особо его сердце терзали слова Бикеш о его супруге.
– Неужели я плохо жил с Санией? – думал про себя Абдулла. – Да вроде нет. Жили, как и все. Было всякое, конечно, но как у всех. А дети просто выросли неблагодарными, раз не навещают старика в отчем доме.
Все же спустя час раздумий старец начал сомневаться в своей собственной непогрешимости:
– А что, если все же я в чем-то ошибся? Что, если где-то я допустил промах?
Теперь уже мысли о своих прегрешениях не оставляли его.
– Нет, так нельзя. Надо выслушать мнение человека, который знал меня и мою семью, – дабы устранить терзающие сердце сомнения, решил Абдулла, – но кто же будет этим человеком? Ведь кроме Бакытбека и не осталось больше людей, знавших нас в лучшие наши годы. Но как же я пойду к нему за мнением, когда так скверно поступил с ним сегодня?
Все же желание душевного покоя взяло верх над сомнениями, и Абдулла устремился в дом своего старого друга.
Подойдя к деревянной двери, страх вдруг охватил Абдуллу:
– А если он меня прогонит? После того, что я ему сегодня наговорил, еще бы он был мне рад, – пока Абдулла стоял и сомневался, постучать или уйти восвояси, сзади к нему подошел алабай, который, хоть и был на цепи, все же дотягивался до входной двери юрты.
Когда же тот носом уткнулся в подол Абдуллы, последний в ужасе начал кричать, испугавшись, что собака одним могучим укусом напополам переломит его исхудалую ногу:
