– Ну, засиделся я. Скоро потащат.
– Пять секунд истекают? – усмехнулся Игорь.
– Увы. Там секунда, а «тут» – когда как. От мига до нескольких лет. Потому некоторые так брыкаются. Они уже и не помнят, что было в их мире. Что вообще был какой-то другой мир. Нам с тобой повезло, поговорить успели. Ты прости.
– Почему я-то?
Старик глубоко вздохнул.
– Не все «поднятые» становятся «поднимающими». Но всем, кто получил этот дар, приходится платить. Много лет назад моя семья погибла. Землетрясение… Я не выдержал, кинулся с моста. Не разбился, «провалился». «Подняли», как видишь. Таких контор много. Иной раз наткнёшься, где и не думал. Немного опоздали, я с собой пару сущностей зацепил. Хитрые, не сразу проявились. С виду – совсем как люди. Ты с ними очень хорошо знаком… У нас уговор. Они мне не мешают «поднимать», даже помогают. Но на сотню «поднятых» одного я должен отдать.
– По «сценарию номер один»?
– Именно. Наркоманы, психи, слабаки – это для них мусор. А вот человек, сознательно приносящий себя в жертву – редкая ценность.
– А до меня много было?
– В вашем городишке пока ты да Виталька. Люди тут чёрствые. Но парни на её чары ведутся, как ни крути.
Марат Рубенович встал из-за стола и печально махнул рукой:
– Не держи зла. Может, ещё и свидимся когда…
«В следующий раз», – прозвенело в голове голосом Юли.
Старик исчез, оставив ощущение, что разговор происходил много лет назад. Из-за угловатых досок всё отчётливее доносились царапанья и постукивания. Не вежливо держать гостей на пороге. Игорь схватил табурет, ощущая странную лёгкость в теле, и начал проламывать выход.
/09.2021/
– Не бойтесь, он только послушает!
Толя невольно вжался в серую дверцу УАЗика, когда ему в живот ткнулась уродливая башка. Она была красной и плешивой, как и остальное тело. Оба глаза напрочь заплыли под жуткими шрамами. Конопатая девчонка потянула на себя верёвку, накинутую на шею зверя.
– Пёс болеет, что ли? – нервно спросил парень, уворачиваясь от прикосновений.
– Сам ты… – почему-то обиделась хозяйка, с трудом оттащив питомца.
Вместе они пошагали прочь в сторону деревни.
– А чё я-то? – буркнул Толя, брезгливо отряхивая спецовку.
Собак он ненавидел с детства. Когда-то приёмные родители снимали жильё в многоквартирном бараке. Общий двор охраняла большая дворняга, ласковая ко всем, кроме приёмыша-первоклассника. Мальчишка быстро прикинул длину цепи и обходил зверюгу на безопасном расстоянии под оглушительный лай. Однажды хозяин натянул проволоку, чтобы собака таскала по ней цепь и бегала по всему двору. Вернувшийся из школы Толик об этом не знал. Это был единственный раз, когда он намочил штаны в сознательном возрасте, и единственный раз, когда отец поругался с соседями. Со всеми, кроме Палыча, который с детства поддерживал мальчишку. Псину загнали в наспех сколоченный вольер, а соседский Лёшка начал дразнить «ссыклом». Теперь, спустя полтора десятка лет, Толик работал с Палычем в одной бригаде. Звеня «когтями», пожилой монтёр слез со столба и грубо объяснил, что сматывать обрезанные провода не собирается.
– Зря ты его псом назвал, – заявил старший, когда УАЗик снова затрясся по разбитой грунтовке.
– А он кто? – удивился молодой напарник.
«Афроамериканец», – вертелась в голове известная киношная сцена. Но Палыч просто пожал плечами:
– Чёрт его знает. Кому как.
– Чего не добьют животину? Явно же мучается. То ли чумка, то ли ожоги…
