Санаторий-02. Повести и рассказы о любви - страница 3

– Я никогда не изменяла мужу, – прошептала она громко.

Я не стал ничего отвечать и начал одеваться. Дама продолжала молча сидеть голая на кровати, просто свесив руки на колени.

Одевшись, я тихонько вышел из номера и пошел по коридору. Какой-то грузный мужчина почти пробежал мимо навстречу, и я услышал за спиной:

– Милая! Открой своему муженьку, я уже вернулся.

Оглянувшись, я увидел, что он стучался как раз в ту дверь, из которой я меньше минуты назад вышел. «Я никогда не изменяла мужу», – вспомнилось мне. Со вспотевшим лбом я продолжил движение в сторону лифта.

– Меня зовут Тайя. У меня здесь в груди затвердело и болит, – она показала мне пальчиком в сторону крупной груди, которая практически не умещалась в маленькие чашечки (я бы даже сказал лепестки) ее лифчика, подвешенные за тонкие веревочки-тесемки.

Узковатые глаза, несколько выступающие скулы, узкие губы и волосы несколько ниже плеч. (Taiyō – японский, как мне потом перевели ее имя, что означает Солнце) Я как-то подумал в тот момент, из какой же части Азии приехала эта раскосая худощавая самка, если она так хорошо говорит на нашем языке.

– Мне надо осмотреть подробно груди. Где я могу помыть руки?

Когда я вернулся, Тайя поднялась с кровати, где она продолжала сидеть под одеялом, и когда одеяло осталось на постели, то оказалось, что она сидит только в одном лифчике без трусов.

– Говорите потише. У меня в соседней комнате спит ребенок.

– Ребенок с мужем или сам спит? – спросил я, памятуя прошлое посещение ребенка.

– Муж остался у себя на работе. Он посол. Он не может приезжать к нам часто. Ребенок лежит в кроватке, я его еле-еле успокоила. Потому говорите, пожалуйста потише.

Уже стоя передо мной во весь свой небольшой рост, она сняла лифчик и показала тоненьким пальчиком, где болит. Груди были довольно большие для такого маленького женского тела, как у нее. Но ничего не поделаешь, – в период кормления груди иногда вырастают многократно на это время. Как положено, я захватил обе груди в свои руки и начал их ощупывать пальцами и ладонями симметрично, чтобы иметь точно представление о процессах внутри них.

Пальцами, кончиками пальцев я медленно массировал и перебирал миллиметр за миллиметром ее груди, прощупывая как бы проникая своими ощущениями глубоко внутрь. Ее широкие ореолы лежали у меня в ладони, упершись и почти распластавшись в них, – мягкие и практически пустые.

– Вы хорошо потом сцеживаетесь после кормления?

– Почти всегда хорошо сцеживаюсь. Но позавчера мы были с мужем на одном официальном приеме, и я не могла цедиться вовремя. Когда пришла домой, то они обе были твердые и очень болели. Я долго массировала и старалась убрать всё молоко из них. Боюсь, что я была сильно уставшая в тот день, и эту грудь обрабатывала последней и недостаточно хорошо.

– Да, похоже, что вот здесь, – я прижал в одном месте пальцем, и она ойкнула. – Да, здесь есть уплотнение. Но не ильное. И его можно было бы попытаться с помощью массажа и некоторых других манипуляций вернуть в норму.

– Вы могли бы сделать мне соответствующий массаж и манипуляции?

– Массаж могу, а вот манипуляции… – я начал ей массажировать специальными приемами дольки молочной железы. – …А вот манипуляции, думаю, нет.

– Что не дает делать манипуляции? – Тайя морщилась, иногда ойкала при особенно глубоких моих надавливаниях. – Надо что-то привезти из оборудования? Какой-то аппарат?