– Хорошо! – ответил Бронеславов. – Наберите пепла, чтоб в гробы положить, да будем сворачиваться. Здесь больше делать нечего.
Чечня, Мохк-Мартан, 2004 г.
Очнулся Граф в больнице. Совсем ненадолго. Обвел мутным взглядом склонившихся над ним медиков и снова провалился в забытье.
– Со сбитого вертолета… Все сгорели, а этот в рубашке родился… Ушиб головы да рана в плечо… Надо пулю вынимать… Давай наркоз… – прорывались в сознание обрывки фраз.
Но вскоре звуки пропали, и Граф провалился в тяжелый, без сновидений сон.
Бзын-н-н-нь! – лопнула натянутая бечева… Он уже слышал когда-то этот звук. И ничего приятного с ним связано не было. Скорей наоборот…
Аюб открыл глаза. Осторожно повернул голову – казалось, она сейчас лопнет – осмотрелся: четырехместная палата, свежевыкрашенные бледно-зеленые стены, стеклопластиковая дверь плотно закрыта, извне никаких звуков не слышно, окно тоже из пластика, не зарешечено, судя по дереву за ним – второй этаж. Две кровати аккуратно заправлены, а на третьей, по диагонали от Аюба, свесив на пол ноги в ботинках с высокими берцами, лежит человек в натовском камуфляже. Лицо его повернуто в сторону Аюба, но глаза закрыты – спит. Под правой рукой у незнакомца автомат, на тумбочке рядом стоит портативная радиостанция, лежат кроссворд и шариковая ручка, а из-под подушки виден свернутый ремень с пистолетом в кобуре. «Снял, чтобы не давило, – понял Граф. – Тоже мне, воин!»
Аюб приподнял простыню с одеялом, осмотрел себя. Из одежды на нем остались лишь трусы. Нащупал рукой оберег на груди – запечатанный муллой маленький кожаный мешочек с написанной на бумаге молитвой внутри. Кроме левого плеча теперь забинтована еще и голова. Ощупал – повязка не полностью и волосы не сбриты, значит, не так уж все страшно. Осмотрел край простыни, где обычно бывает штамп на больничном белье – так и есть: «Мохк-Мартановская ЦРБ».
«Значит, из Чечни улететь не успели, – размышлял Аюб. – Сбили нас над Мохк-Мартаном и доставили в ближайшую больничку. Кого, кстати, нас? И где остальные?»
– Эй! – негромко позвал он.
Охранник лишь пошевелился во сне.
За дверью послышались шаги, и в палату вошли двое: пожилой чеченец в белом халате, судя по всему – врач, и молодой, в такой же форме, как и охранник, но из оружия лишь «Стечкин» на боку – явный признак, что он здесь старший – командир отделения, а может, даже замкомвзвода.
– Я же просил, чтобы в этой одежде сюда не заходили, – укоризненно сказал врач. – Еще и на кровать лег.
Старший охраны подошел к кровати, взял автомат подчиненного, повесил себе на плечо. Потом взял с тумбочки рацию, проверил регулятор громкости. Стерильность палаты сейчас волновала его явно меньше всего.
– Спишь?! – взревел он.
Охранник вскочил, сел на кровати, спросонья пытаясь найти автомат.
– Оружие ищешь? – не давая ему опомниться, продолжал старший. – Почему по рации не отвечал?
– Батарейка села, – попытался оправдаться охранник.
– Не села! Звук убрал, чтобы спать не мешала. Не высыпаешься, да?
Охранник надел ремень с пистолетом в кобуре и встал.
– Конечно не высыпаюсь, – сказал он. – Я же ночью в патруле был.
– Ничего, на гражданке теперь выспишься! Уходи, жди меня на улице! Скажи Маге, пусть сюда идет!
Охранник вышел.
– Как себя чувствуете? – спросил врач по-русски.
– Бывает и лучше, – тоже на русском ответил Аюб.
– Голова кружится?
– Да.
– Вы помните, что произошло?
