– Еще чем-то помочь? – спросил ее спутник, пялясь уже на него. От объятий подружки дерюжка сползла, обнажив одну грудь.
– Нет, ты нам больше не нужен. У нас всё с собой! – подмигнула Роби, подчеркнуто драпируя на Моне «хитон».
– Девчонки ну вы это… зовите, если вдруг что, – расстроился парень. Он был явно не прочь поквестить втроем.
Но Роби так не считала и, схватив Моню за руку, потащила по склону на вершину холма.
– Смотри! – показала взглядом она.
Открывшийся им сверху пейзаж захватывал дух. В быстро темнеющем небе зажглись первые звезды. Ветер поднимал волны травы под мелодичные трели кузнечиков. Солнце, опускаясь, плавило небо в малиновый цвет, превратив церковь, надгробия и фигурки людей в золотые столбы.
Роби не бросила! Возможно, Моня впервые кому-то мог доверять. Он никогда не чувствовал себя настолько живым и наслаждался моментом. Они держали друг друга за руки и смотрели в закат. Их молчание полно слов, которые сейчас не нужны. То самое чувство, когда вы в безмолвном восхищении сливаетесь с миром. Время, когда всё прекрасно, всё в полном порядке и нет ничего кроме вас.
Сансара, пожалуйста, останови этот миг! Всё уже совершенно. Желать что-то большего просто нельзя.
Моня отсидел все шесть уроков в прострации. Слушал, но не слышал. Мыслями он был далеко. В них игра и реальность причудливо путались. Возбуждение там, болезненным откатом догнало уже здесь. После «бань» в паху сильно ломило. У Юльки, понятно, подобной проблемы быть не могло. Проснувшись утром он ее не узнал.
Лицо сестры оказалось к нему слишком близко. Зареванные глаза, широко расставленные и большие, слились, как у циклопа, в один. Она рыдала, как над покойником, и подушка быстро стала мокрой от слез. А потом зашептала, но так, словно это был крик:
– Ты был в шлеме всю ночь! Стоял и молчал. А она беззвучно говорила с тобой!
– Кто? – спросил Моня как можно спокойней.
– Сири твоя, кто же еще!
Он приподнялся на локтях и посмотрел на стол. Шлем там, где оставил. Лег спать в двенадцать после угрозы вырубить свет. Проснулся тоже в кровати.
– Погодь, давай всё сначала. Говори медленно, как по слогам.
– Я смотрела «Amino», легла поздно. Всё думала, спишь или нет. Заглянула, а ты неподвижно стоишь! Жуть! – всхлипнула Юлька и вновь затряслась.
– Да не психуй! Маме сказала?
– Нет… – шмыгнула носом сестра. – Тебя же снова в дурку сдадут!
– Тогда че ж сама не будила?
– Лунатиков трогать нельзя! Аниме про Дуньхуана смотрел? Галоперидол, трепанация черепа и лоботомия! Братик – дебил! Что девчонкам скажу?
– Что дура! Перестань нести этот бред! – вспылил Моня, вызвав новый жалобный всхлип. – Не заметила, как заснула, а теперь втираешь мне свою дичь.
– Она тебя утащит к себе!
– Чтобы что? Пересмотрела хентая?
– Хентай у тебя скоро будет в игре! Монечка, ну ее нафик! Хочешь, познакомлю с Анютой? Она спрашивала как раз про тебя. Если только не трусишь.
Моня помнил ее. Нескладный, похожий на птенца, подросток с бритыми висками и синим ирокезом. Угловатая, безгрудая, с черными губами и пирсингом в носу, языке и пупке. Шипы, андерграунд, панк-рок давно стали частью мейнстрима, но тащится от псевдобунтарства. Там игры свои. О чем хикимори с ней говорить?
– Скажи, что я умер! – махнул он рукой. – Ваша воронья романтика мне не зайдет. Одному как-то спокойней.
– Анюта живая, а Сири-то нет!
– Так точно, кэп! Зато есть попа и грудь.
