– Будь я и правда таким, я бы тебе не сознался, – невесело сказал Джон и мы снова замолчали.
Я размышляла о том, как так вышло, что моя жизнь повернулась таким диковинным образом и самое главное, что я стану с этим всем делать.
– Тебе стоит вернуть кольцо в магазин, – решила я, – Мы сможем сказать, что ты нашел его на улице, кто-то обронил и все такое.
– Из меня плохой лжец, – покачал он головой и вдруг принялся с интересом меня рассматривать.
– Что не так? – уточнила я, чувствуя себя неуютно под его изучающим взглядом.
Вообще-то я пригласила его и кормлю, скорее даже не для него, а для себя. Так мне кажется, что моя жизнь не потеряла смысл, раз я могу кому-то помочь. Да и ощущать себя старой мудрой, потрепанной жизнью, старушкой, которая сейчас наставит на пусть истинный этого юного парнишку, было гораздо приятнее, чем ощущать себя девчонкой, которую только что бросил гей за десять дней до Рождества, которое ей придется встречать в одиночестве, и скорее всего беспробудном пьянстве.
А он осмотрелся, попривык и внезапно заимел наглость рассматривать меня так, словно мы в баре и он решает, стоит ли со мной знакомиться.
Внезапно я почувствовала к нему неясное раздражение. Посмотрите на него. Подобрала его на помойке, а он тут пялиться во все глаза. Ишь ты.
– О чем поговорим? – улыбнулся вдруг он, – О погоде?
– О природе … – съязвила я, – О природе человеческих измен.
– Оу, – понимающе кивнул он, – Кто-то очень провинился перед тобой?
– Я рассталась с парнем, – изобразила я шутливый поклон, словно передо мной была публика, и внезапно мне показалось это очень забавным. Я словно комик-стендапер, выступаю перед малознакомыми людьми, чтобы они могли посмеяться над моими злоключениями. Мне они никогда не нравились.
– Ты уже сказала это… На помойке. Помнишь? – улыбнулся он, – Ты редко выпиваешь, да?
– Я и с парнями расстаюсь не каждый день, – согласно кивнула я.
– Он сделал что-то не так? – откинулся на стуле он, принимая более уверенную и вальяжную позу. Возомнил себя психотерапевтом, мой маленький бездомный друг, – подумала удивленно я.
– Да, – мило ответила я, – Он трахнул кое-кого. Не меня, если что.
Джон скривился.
– Что такое? – передразнила его гримасу я, – Не нравится, когда девушки ругаются? А нечего было спать со своим студентом.
– Студентом? – переспросил он.
– Да, – звякнула бокалом я, – Студентом. Мой драгоценный оказался геем и переспал со своим студентом.
– Вот это дела… – ошарашенно потянул он, – И как ты… Как ты на все это, ну, отреагировала?
– Я ушла, – гордо сказала я, умолчав, почему ушла именно я.
– Судя по тому, как ты прекрасно выглядишь, ты не плачешь в подушку, а очень даже неплохо начинаешь новую жизнь, – огляделся Джон.
– Ирландцы не плачут в подушку, – патетически сообщила я, – Они просто пьют и поют песни.
Судя по смешинкам в глазах Джона, я была довольно пьяна.
– Мне кажется, – сказал он, – Прости, если это не тема для шуток.
– Да, валяй, – разрешила я.
– Мне кажется, что Санта в этом году перебрал глинтвейна и положил гея не под ту елку.
Я посмотрела на него, и внезапно, скорее всего, виной весь алкоголь, который за сегодня оказался внутри меня, но я расхохоталась.
Джон смотрел на меня и улыбался.
– И ты… поэтому пустила меня в дом? – спросил он.
– Как это поэтому? – не поняла я.
– Ну, мы не знакомы, – объяснил он, – Ты приглашаешь меня в дом, предлагаешь мне еду, говоришь со мной, пьешь со мной.
