Адам встретил меня неласково:
– Довоевался?!
Санитары опять копали могилы. Две? Рядом с телом Иванко лежал труп пилота.
– Приземлился уже мертвый, – объяснил мне доктор.
Фронт бухал разнокалиберными разрывами уже совсем рядом. Так, глядишь, к нам снаряды начнут долетать, надо срочно уходить.
– Миллионы погибнут, – пожал я плечами. – Иванко жалко, но он не послушал приказа. Таких убивают первыми.
Я сам подивился своей черствости. Шаг за шагом я вползал в войну, голова начинала работать совсем по-другому.
– Я не знаю, зачем ты здесь, – Адам понизил голос, отвел меня в сторону. – Но прошу тебя, даже требую. Уходи. Ты подведешь всех нас под монастырь.
– А начнут тебя спрашиват, куда я делся, что скажешь? – спросил его я.
– Скажу, что убили при налете. Поди, проверь.
– Ну, смотри…
– Иди к Сталину, – жарко зашептал врач. – Или к наркому Берии. Они тебе поверят! Ты спасешь миллионы!
«Берия, Берия, вышел из доверия… – в голове внезапно вылез неуместный стих, которые кричали дети во дворе в пятьдесят третьем. – А товарищ Маленков надавал ему пинков…»
– Не поверят, – покачал головой я. – Даже тебе не поверили, а уж мне… И в Кащенко лучше не будет. Да и ее, небось, тоже эвакуируют, когда немцы подойдут к Москве.
– Ой-вэй, что же делать? – взгляд Адама заметался.
– Если доберетесь до Киева, требуй отправить вас дальше. В сентябре город падет.
Я кинул Адаму винтовку Иванко, достал из кармана ТТ.
– На, держи. Ночью выставляй охрану. Если немцы перережут дороги, уходите дальше к Киеву проселками.
– Не возьму, – Адам почти брезгливо оттолкнул «мосинку». – Я некомбатант, мне оружие не положено.
– Да плевать немцам на некомбатантов! – возмутился я. – Они будут расстреливать и мирных жителей, и раненых, и пленных! Когда же ты поумнеешь?!
– Ты пойми, Петр, если я возьму в руки оружие, то я тоже буду как они! – почти крикнул доктор. – Забери винтовку!
– Вспомнишь потом меня, да поздно будет, – вздохнул я.
Я повернулся, закинул сидор за спину и повесил «мосинку» на плечо. Пошел прочь.
– Эй, Громов!
Я обернулся. Адам подошел ближе, поколебавшись, спросил:
– Я ведь так и не спросил. Как там, в будущем? Коммунизм построили?
– Да такой, что и не снилось. Все, прощай, Соломоныч. Разговоры раньше вести надо было. Надеюсь, что выберетесь. – И я пошел, не оборачиваясь назад и не останавливаясь.
* * *
После разговора с доктором я первое время шел куда глаза глядят. И только потом, когда прошагал уже больше километра, до меня дошло, что я двигаюсь в сторону фронта. Ноги привычно несли меня к нашим войскам – ими была забита вся дорога от Брод и далее на запад. Танки, подводы, полуторки… Жуков с военачальниками гнал вперед 5-й и 8-й мехкорпуса, стрелковые дивизии.
В какой-то момент я попал в настоящий затор, остановился и задумался. Мне нужны документы. И легализация. Где-то здесь, южнее, в районе Буска воюет знакомый 65-й отдельный мотоинженерный батальон. Вместе с 5-м мехкорпусом его раскатают немцы, потом восстановят, и меня после ранения отправят туда служить. Что-то забрезжило впереди, но смутно так…
Я сошел с дороги – это оказалось правильным решением, так как через полчаса прилетели «юнкерсы» и начали, завывая на пикировании, бомбить колонну – принялся забирать левее.
Перелески сменялись мелкими речками, те уступали место полям и лугам. Не я один двигался по бездорожью – впереди пылили какие-то машины, двуколки. Топали солдатские сапоги. Высоко в небе кружил самолет-разведчик – «Фокке-Вульф». «Раму» никто не трогал – она спокойно нарезала круги, пролетая прямо над нашими головами.
