Химериус был прав: все они полные фрики.
Меня смущало только одно: несмотря ни на что, я всё равно поглядывала на Гидеона, а в моей голове крутилась назойливая мысль: если он сейчас улыбнётся, я всё ему прощу.
Само собой, он не улыбнулся. Вместо этого он выразительно посмотрел мне в глаза. О чём он думал, я отгадать не могла. Вдруг мне показалось, что наш поцелуй остался далеко позади, в голову полезли глупые стишки, которые изрекала Синтия Дейл, наш школьный оракул в любовных делах: «Глазки-то зелёные, а в сердце чернота, от любви со стонами нету и следа».
– Спокойной ночи, – с достоинством произнесла я.
– Спокойной ночи, – пробормотали все. То есть, все, кроме Гидеона.
Он сказал:
– Не забудьте завязать ей глаза, мистер Уитмен.
Мистер Джордж раздосадованно хмыкнул. Выходя за дверь в сопровождении мистера Уитмена, я услышала, как мистер Джордж сказал:
– Неужели вам не приходило в голову, что как раз из-за столь ограниченного поведения происходит то, что происходит?
Ответил ли ему кто-то или нет, я уже не услышала. Тяжёлая дверь захлопнулась, голоса стихли.
Химериус почесал затылок кончиком хвоста.
– Да уж, такое странное сборище мне ещё не приходилось видеть!
– Не принимай всё слишком близко к сердцу, Гвендолин, – сказал мистер Уитмен. Он вытащил из пиджака чёрный платок, сложил его и приложил к моим глазам. – Ты для нас игрок новый. Таинственная незнакомка.
Что он хотел этим сказать? Это для меня всё вокруг было новым, а не наоборот!
Ещё три дня тому назад я и понятия не имела о существовании хранителей. Тогда моя жизнь была абсолютно нормальной. Ну, по крайней мере, в общих чертах.
– Мистер Уитмен, прежде чем вы завяжете мне глаза.. мы можем заглянуть в ателье мадам Россини и забрать мои вещи? Я оставила тут уже второй комплект школьной формы, а мне ведь нужно будет что-то надеть завтра утром. Да и рюкзак с книгами тоже там.
– Конечно, – шагая по коридору, мистер Уитмен помахивал перед собой платком. Настроение у него явно было хорошее. – Можешь спокойно переодеваться в свои вещи, в этом путешествии тебе не придётся ни с кем встречаться. В какой год мы должны тебя отправить?
– Какая разница, если меня всё равно запрут в подвале, – сказала я.
– Да-да, нужно отправить тебя в тот год, где у тебя не будет шанса с кем-нибудь… случайно встретиться. Начиная с 1945 года никаких проблем не возникнет, а вот раньше это помещение использовали в качестве бомбоубежища. Как насчёт 1974-го? Это год, в котором я родился. Хороший был год, – он улыбнулся. – Или давай отправим тебя в 30 июля 1966-го. В этот день Англия выиграла у Германии в финале чемпионата мира. Но ты не рьяная болельщица, правда?
– Нет, особенно когда сидишь в какой-то дыре без единого окошка на глубине двадцати метров под землёй, – устало сказала я.
– Это для твоего же блага, – мистер Уитмен вздохнул.
– Погодите, погодите, – сказал Химериус, который кружил вокруг меня. – Я что-то снова не совсем понял. Значит, ты сейчас сядешь в машину времени и отправишься в прошлое?
– Да, правильно, – ответила я.
– Тогда давай зададим 1948-ой год, – сказал мистер Уитмен. – Летние Олимпийские Игры в Лондоне.
Он шёл впереди, поэтому не увидел, как я состроила раздражённую мину.
– Путешествия во времени! Ну ничего себе! Хорошенькую же я себе нашёл подружку! – сказал Химериус. В его голосе мне впервые послышалось что-то вроде уважения.
