Сапфировые сказки - страница 5

Земан заплакал как ребёнок, а мать стала причитать и жаловаться ещё горше. Дочь тоже горевала; её сестры хотя бы вышли замуж за красивых князей, а ей суждено стать женой чудовища. Странно ей было думать об этом. Одна надежда, что рыба не явится, как не явились медведь и орёл.

К назначенному дню земан снова созвал старых друзей; те не заставили звать себя дважды – что на битву, что на пир – и обещали земану, старинному своему другу, что постоят за его дочь и убьют рыбу. Пришёл день свадьбы; съехались гости со всех сторон, и молодые, и старые, на защиту прекрасной девушки.

Миновал полдень; день пошёл к вечеру – а рыбы не видать! Вдруг заиграла где-то вдалеке, словно бы под землёй, красивая музыка, и чем ближе она звучала, тем становилась прекраснее. Вот загудела земля под конскими копытами, и из леса выехала вереница позолоченных карет, да прямо к замку. Не успели гости оглянуться – а кареты уже во дворе. В первой, самой красивой, сидел сам князь, такой прекрасный и богато одетый, что другого такого на свете не было и не будет.

Выскочил он из кареты и прямо к земану, и придворные за ним. Подошёл, поклонился и спросил, не хочет ли земан отдать за него свою младшую дочь.

– Я бы с лёгким сердцем её за вас отдал и радовался бы, что дочь счастлива, но я просватал её за скользкую рыбу, и жених сейчас за ней явится, – сказал земан.

– Э, что там рыба, рыба пускай женится на рыбе, а мне отдайте свою красавицу дочь – я её прижму к сердцу и увезу домой, – ответил князь с ласковой улыбкой.

Земан согласился, если, мол, дочка не против. А дочка к тому со всей охотой: вместо рыбы – красивый князь! Вот она дала согласие, и жених велел доставать подарки для отца – три сундука золота и серебра. Тот же час было венчание, а потом – пир!

Эта свадьба была самая пышная из всех; музыканты, привезённые князем, играли такую музыку, какой ещё на свете не слышали; даже у старых панов кровь разгорелась, да так, что они едва не пустились плясать с молодыми служанками! В разгар веселья молодой зять велел запрягать, сердечно со всеми простился, усадил невесту в карету – и помчались горделивые кони, только грохот поднялся. Рыба же так и не появилась.

Думали приятели богатого земана, что он снова примется с ними кутить да на охоту ездить – словом, заживёт, как раньше, однако земан уж раскаялся; решил сберечь деньги, чтобы снова не впасть в бедность. Слову своему он остался верен. Одно только мучило земана и его жену: не знали они, что с их дочерями. Мать часто плакала о том, что осталась совсем одна – словно липа, у которой отсекли молодые побеги.

И услышал бог её мольбы – подарил ей сына; и сам земан, и его жена благодарили господа за этот дар с не меньшей радостью, чем за первых детей; радовались, глядя на мальчика, и потому назвали сына Радовид. Мальчик рос красивым и высоким. Отец научил его тому, что сам умел, и с оружием обращаться научил, и вырос из мальчика парень не хуже прочих. Был он единственной радостью своих родителей, и те ждали, что он станет покоить их старость.

Земан строго-настрого наказал слугам спрятать от Радовида всё, что напомнило бы о дочерях: пусть молодой Радовид про сестёр знать не знает. Но у всех приятелей мальчика сёстры были, и он стал спрашивать, почему у него их нет. Родители отговаривались: не у всякого-де брата сёстры бывают, вот и у него нет, но Радовид заметил, что у родителей смута на душе, а у матери слёзы на глазах, и не поверил. Была у него старая нянька, она ещё его сестёр растила; нянька не могла ему отказать. Долго Радовид её упрашивал, и старушка рассказала, что сталось с его сёстрами, прибавив, что никто не знает, где они.