В выставочном зале действительно много людей. Причем на удивление много наших, музейных. Обычно у большинства сотрудников находятся неотложные дела, и на открытии присутствуют только те, кому положено по статусу и те, кто эту выставку организовывал. А тут, смотри-ка, как много собралось! Хороший все-таки художник, надо подойти и поздравить его с новой выставкой. Пробираясь сквозь толпу, я чувствую, как кто-то берет меня за локоть. Обернувшись, я радостно улыбаюсь:
– Екатерина Андреевна, дорогая, здравствуйте, как удачно! Я ведь сегодня целый день не могла до Вас дойти, – я вижу, как она добродушно улыбается на мою шутку. Дело в том, что мы работаем практически в одном отделе, и видимся не просто каждый день, а в день несколько раз. А «дойти» до Екатерины Андреевны – это зайти в соседний кабинет. Но сегодня я и правда, никак не могла до нее дойти и занести книжку, обещанную два дня тому назад. Мне неловко, вчера я просто забыла, а сегодня, выбитая из колеи ужасным сном, я вообще слегка не в себе, но заведующая нашими фондами человек хоть и строгий, но отходчивый и все понимающий. Она работает в музее почти тридцать лет, и знает нас всех с момента нашего прихода. Слава богу, книжка у меня с собой в пакете (я собиралась домой сразу после выставки), и я торжественно отдаю ее. Мы стоим с Екатериной Андреевной, шутливо обсуждая неожиданно большое количество сотрудников на открытии выставки.
– Вы уже подходили к Ивану? – вздрогнув от неожиданности, мы дружно оборачиваемся. Ирина Леонидовна. Она тоже работает в фондах, но недавно – кажется, года два, как она приехала из другого города, где тоже работала в музее. Искусствовед, знающая и приветливая, но в ее присутствии я всегда ощущаю дискомфорт и какое-то напряжение. В музее таких людей несколько, тех, с которыми я поддерживаю лишь видимость легких дружеских отношений. Сотрудников, как и соседей, не выбирают, и приходится работать со всеми, хотя с большинством музейщиков у нас и впрямь почти родственные отношения. Да и не мудрено. Новеньких сотрудников в музее пересчитать – пальцев одной руки хватит с запасом. Зарплаты у нас маленькие, а работа специфическая, и специальные знания нужны, и экскурсии приходится водить и лекции читать, да и день часто бывает ненормированный. В общем, работы много, а денег мало. Поэтому коллектив у нас немолодой, зато проверенный.
– Нет, мы еще только собираемся, – приветливо отвечает Екатерина Андреевна, – а Вы?
Пока они разговаривают, я ищу глазами Аленку. Вижу ее стоящей с Катей совсем рядом, и, извинившись, быстренько отхожу к своим подружкам. К Ивану Макову мы подойдем чуть позже.
– А шампанское давать будут? – Аленка веселится, но поглядывает на часы. Ей задерживаться на работе долго нельзя – маленький Никита ждет.
– Если и будут, то только в конце мероприятия, ты по-любому не успеваешь, – мы с Катей говорим почти хором. От этого нам делается смешно, но долго не посмеешься – начинаются торжественные речи.
– Наташенька, Вы случайно не видели Виктора Николаевича? – Маргарита Зиновьевна, еще одна сотрудница, от которой лучше держаться подальше. Вопрос не по существу, так как Никольский стоит в двух шагах. Ей просто хочется поговорить, но для одного вечера это уже слишком и я просто молча киваю в нужном направлении, делая вид, что с увлечением слушаю очередного выступающего. Это, конечно, не очень вежливо, но где-то в глубине опять появляется смутное чувство тревоги. Почти не слушая ни выступающих, ни подруг, я пытаюсь понять, что меня тревожит. Ну не общение же с сотрудниками, пусть и не очень приятными, но все равно своими, обычно я же их вижу практически каждый день – и это никогда не вызывало тревоги. Наверное, меня беспокоит приближающийся вечер, а значит и ночь. Все понятно: я просто боюсь снова очутиться в самолете. Я вздыхаю. Надо будет на ночь почитать что-нибудь веселое и захватывающее, а еще лучше затеять стирку или уборку, чтобы вымотаться и уснуть без сновидений.
