Она жила в небольшом, но вместительном доме из красного кирпича с мансардной крышей темно-зеленого цвета и открытой верандой спереди дома. Крепкие мощные заросли плетистых роз, выращиваемых годами мамой, надежно укрепились на возведенной опоре, идущей под крышу веранды. Летом это место на веранде оживало и становилось волшебным, но сейчас это были просто голые унылые ветви. В саду было много всего, чем можно любоваться летом, но теперь это утратило всякий смысл. О весне без родителей не хотелось и думать, а цветение абрикосов и вишен уже не было долгожданным моментом.
В доме было два этажа, на первом была расположена просторная светлая гостиная совмещенная с кухней, ванная с туалетом, небольшая прихожая и гардеробная, а также двери в гараж и котельную. Над гаражом, на втором этаже находился кабинет отца, а скорее мастерская, где он любил клеить модели парусных кораблей. На его столе пылился недостроенный бранденбургский фрегат 17 века. Мю с мамой подарили его ему на день рождения за три недели до смерти. В мастерскую Мю не заходила, она закрыла двери на ключ и оставила его в прикроватной тумбочке в спальне родителей. Да и в спальню к ним она не заходила, впрочем, как и к себе… Наверху было слишком тоскливо и призраки родителей, казалось, обитали там. Мю обустроилась внизу, в гостиной на достаточно удобном диване рядом с журнальным столиком и камином. Дом давно позабыл тепло настоящего очага, нагреваясь от котла. К счастью, с ним хлопот пока не возникало.
Кухня была любимым местом мамы, она всегда выпекала пироги и пробовала новые рецепты в свои редкие выходные, а Мю с радостью принимала участие в этом с телефоном в руках, ловя красивые кадры. Мама бережно хранила все удачные и проверенные временем рецепты в кулинарном скетчбуке, в котором Мю рисовала получившиеся блюда. Это был их совместный кулинарно-рисовальный альбом. Кухня была особым местом, здесь было тяжело находиться без мамы, но в то же время сердце наполнялось теплом от приятных воспоминаний. Интерес к кулинарии передался и Мю, но теперь она потеряла желание готовить что-то более сложное, чем омлет. Специи потеряли свой аромат, а в крупах и муке царило жучковое царство. Вкус еды стал пресным, а радость от привычных вещей утратила смысл, помогали только простое и понятное рисование и зубрежка, вытесняющие беспокойные мысли о каждом завтрашнем дне.
Шли дни и каждый был неотличим от предыдущего, однообразная зима словно стирала грань между ними. В шесть утра у Мю прозвенел будильник, нарушив тишину. За окном было еще темно, пушистый снег мягко ложился на сугробы, подросшие за ночь. Девушка тревожно вскочила с дивана, все зарисовки разлетелись по полу. Тусклый торшер горел всю ночь, как и всегда. Шея ныла от неправильного положения на подушке, а запястье на правой руке при малейшем сгибании сильно болело от полученного растяжения на тренировке. Тогда помог холод и, казалось, что всё пройдет, незначительная терпимая боль не казалась проблемой. А сегодня надо было доделать голову Давида к завтрашнему зачету и много штриховать.
Мю огорченно вздохнула, что теперь ей делать с этим? Препод и без того суровый – никаких поблажек от него не дождешься, лишь только презрение при любом намеке на лень. Девушка задумалась о том, кто бы ей мог помочь доделать работу, но на ум никто не приходил, с группы все ребята были в запарке, а с курса она ни с кем особо не общалась, да и стыдно просить такое.
