И ушёл, понимаете.
И ушёл. И ушёл.
(Спускается к студентам.)
И ушёл! И ушёл!
Подходит к ряду, в котором сидит очень красивая девушка, о которой мы уже говорили. Держа указку за тонкую часть, бьёт ею о стол, за которым сидит девушка:
– И ушёл! И ушёл! И ушёл!!!
Света яростно колотит указкой о стол, пока указка не разбивается вдребезги.
Девушка сохраняет неподвижность. Света выходит из аудитории.
Эпизод 8
Серёжа в университетской аудитории читает лекцию. В зале небольшое количество студентов. Среди них – очень красивая девушка, которая присутствовала некоторое время назад в зале суда.
Серёжа ходит с указкой вдоль доски:
– Понимаете, советская литература была таким коллективным мороком. Что-то писалось, люди работали, даже иногда создавались выдающиеся произведения. Даже, может быть, великие. Но в целом это было какое-то такое, понимаете, блуждание в темноте.
Кто-то из студентов тянет руку:
– Сергей Петрович, а можно вопрос? А правда, что вас к смертной казни приговорили?
Серёжа кладёт указку на стол.
– Да, правда.
Серёжа выходит из аудитории и слышит, как ему вдогонку звучат аплодисменты.
Эпизод 9
Мы видим, как Серёжа идёт по пешеходной дорожке к дому, идёт по тротуару вдоль дома, подходит к подъезду. Дом обычный, современный, многоэтажный, не элитный, не бизнес-класса, но и не старый, брежневский или хрущёвский, просто относительно современный московский многоэтажный дом, серии П3 или КОПЭ или П44Т, что-то примерно такое. Этажей в доме много – ну да, он же многоэтажный. Серёжа подходит к подъезду, набирает номер квартиры, раздаётся пищащий звук, Серёжа входит в подъезд, кивает консьержке, она не реагирует, идёт к лифту, вызывает лифт, нажимает кнопку нужного этажа, лифт подъезжает, Серёжа поднимается на нужный этаж, дверь нужной квартиры уже открыта. Серёжу встречает его мама.
– Ну, здравствуй.
Серёжа повторяет те же мучительные действия с одеждой и обувью, которые он совершал у себя дома, или дома у жены, мы тут не будем уточнять, опять эта мучительная возня с рукавами и шнурками. Вот это всё опять. Мама молча смотрит на мучения Серёжи. Они рано или поздно заканчиваются. Мама приглашает (жестом или голосом – трудно сказать) Серёжу на кухню. На кухонном столе стоит бутылка виски, два стакана для виски, больше на столе ничего нет. Мама начинает говорить.
– Ну что, всё решилось?
– Ну да. Расстреляют меня.
– А что там за процедура?
– Ну, там сложно всё. Стреляет пулемёт при выходе на прогулку, стреляет автоматически, когда стрельнёт – неизвестно. То ли быстро, то ли через кучу лет. Говорят, можно и всю жизнь прожить.
– Жизнь прожить – не поле перейти. Всё-таки очень глупое это стихотворение у Пастернака.
– Мама, ну давай Пастернака обсудим.
– Давай. А что. В целом хороший поэт был, правда, были у него проблемы со вкусом и чувством меры, ну, с другой стороны, у кого их не было. И нет.
– Пастернак. Да. Ну вообще.
– А что, всё-таки большая фигура. За одно стихотворение «В больнице» можно ему памятник поставить. Ладно, давай выпьем. Да, надо закусить чем-то. Сейчас. Вот, сыр есть. Сейчас порежу. Оливки вот. Нормально, хватит.
– Спасибо! Да, Пастернак – большая фигура.
– Ну а что, маленькая, что ли. Нормальная такая фигура. Не, ну были и покрупнее, конечно.
– Мама, ты, конечно, прости, пожалуйста. Но, знаешь, меня скоро расстреляют.
– А ты бы с девками, какими попало, не путался, тебя бы и не расстреливали.
