Евдокия Ивановна и сама была воспитана в строгости, но внучку баловала. Она очень давно, ещё юной девочкой, училась в музыкальной школе, где её учили и манерам поведения, этике и эстетике, танцам, но не таким, которые танцевала современная молодёжь, это были вальс и мазурка, полька и менуэт и даже обучали тому, как держать вилку и ложку за столом, какой рукой нарезать и какой рукой есть, чему, кстати, Евдокия Ивановна учила и Сашеньку. А называть внучку Сашенькой, стала именно Евдокия Ивановна и когда к девочке приходили её одноклассники, которых бабушка потчевала вкусными пирогами, они тоже стали называть её Сашенькой. Так и закрепилось за ней ласкательные имя.
С годами девочка хорошела, её манеры поведения удивляли ребят, но она была такая, какая есть и меняться не собиралась, так её учила бабушка, которую Сашенька просто обожала. Евдокия Ивановна никогда не повышала голос, никогда не сквернословила. Мама Сашеньки, Лидия Аркадьевна, матерью которой и была Евдокия Ивановна, уже после смерти матери, поведала дочери, что её мама была дочерью польских евреев, из очень древнего и богатого рода. После революции, отец Евдокии Ивановны вместе с семьёй переехали в Петроград, он служил дипломатом и многое сделал для России. Позже, Евдокия Ивановна вышла замуж за офицера и переехала с ним в Москву, где у её мужа была своя квартира.
– Так что, Сашенька, не забывай, какого ты рода и какое у тебя воспитание, – добавила Лидия Аркадьевна дочери.
И Сашенька помнила, как учила её бабушка, быть женственной и недоступной.
– Вот тогда тебя и будут ценить и любить мужчины. Это поначалу они любят доступных, но достигнув своего, просто бросают. Поняла, Сашенька? Только после свадьбы можешь позволить вольность по отношению к себе, иначе и уважение к себе потеряешь. Если ты сама себя любить не будешь, другие тоже не будут тебя любить, никогда об этом не забывай, Сашенька, – говорила Евдокия Ивановна.
И Сашенька не забывала об этом. По утрам, она расчёсывая свои роскошные, рыжие волосы, доставшиеся ей от мамы Евдокии Ивановны, польской еврейки, княгини Добржанской и тихо говорила себе:
– Я самая красивая, самая лучшая, самая добрая…
Каждый вечер, приходя в клуб, она оглядывалась по сторонам, сама не понимая, чего высматривает. А выходя за полночь, проходя в компании своих друзей к машине, она высматривала в темноте силуэт. Чем её зацепил Саша, она не могла бы себе ответить, но ей очень хотелось встретить его вновь.
– Не пойму тебя, ты кого-то ждёшь? Или ищешь кого? – наконец, дней через восемь, спросил Вадим.
Парню Сашенька нравилась, предложения выйти за него замуж, он пока не делал, но был уверен, однажды это произойдёт, может поэтому, будучи уверенным в том, что Сашенька всё равно будет принадлежать ему, он не настаивал на интимных отношениях, тем более, пару раз он намекал ей об этом и получил отпор. Сашенька категорически заявила, что не хочет этого, не объясняя, почему.
– Я тебе совсем не нравлюсь? – удивился тогда Вадим, потому что обычно девушки сами вешались ему на шею.
– Нравишься, но это не значит, что я хочу этого. Так что… или ты принимаешь меня такой, какая я есть и не настаиваешь ни на чём, пока я сама… или мы расстанемся прямо сейчас, – заявила Сашенька.
И Вадим остался, тем более, его и самого это обстоятельство забавляло. Парням и правда не нравились доступные, хотя им этого и хотелось, Евдокия Ивановна была права.
