Провожали Виктора Ксения, Ефим и Анна. Он поцеловал спящих сынов; с порога рукой помахала ему Агафья Кирилловна.
Впереди шёл Ефим, следом, Анна, неся чемодан. Она то и дело оглядывалась на разговаривающих супругов. Нарисовались на фоне мутного неба вершины берёз, облитые лунным светом: подходили к роще. Виктор вздохнул.
– Не вспоминай, – прошептала Ксения. – Глупость совершила… – И, добавила: – Слышала, Сашка уехал.
– Не опоздали? – заволновался Ефим около перрона.
– Половина первого, а поезд в час, – Анна присела на скамью, под часами.
– Скоро Витя в чужую сторону уедет, – растрогался Ефим.
– У нас страна одна – советская, – возразила Анна.
– Цыц, коза! – шикнул Ефим. – Веду речь о земле, на которой Витя родился, понятно?
Послышался гудок, и вскоре ударил свет прожектора по рельсам; пыхтя громко, паровоз стал.
– Дождёшься ли? – Виктор глянул на Ксению.
Из репродуктора объявили о стоянке поезда. Виктор обнял и облобызал отца, потом Анну, потом Ксению:
– Навсегда будешь в моём сердце… – шепнул он.
– Буду ждать… – шепнула она.
Он долго целовал опьяняющие сладкие губы. Поезд дёрнулся; Виктор на ходу запрыгнул на подножку.
– Прощайте! – крикнул.
– Уехал…– сказала, всхлипнув, Анна.
Возвращались провожающие в молчании. У ограды Ефим спросил сноху:
– Зайдёшь? – с устатку тяпнем.
– Не хочу, – услышал.
– Как знаешь… – махнул рукой.
Виктор долго всматривался в огни города. Когда проехали полустанок, вошёл в тамбур. Заспанный проводник, с длинными усами, мельком взглянул на билет. «Подожди…» – вынес из каморки постель. Закрывшись в купе, Виктор расстелил простынь. В чемодане поискал фотографию жены и детишек. Не нашёл: видимо, забыл в спешке дома. Зато, всунутая в носок, лежала на дне чемодана бутылка водки. Вынув сверток с едой, он наполнил кружку. Вздохнув, выпил, и почувствовал в теле приятное тепло. Немного поел и прилёг. Постукивание колёс усыпило его.
Пробудили его чьи-то шаги в вагоне. За окном светились огни станции. Прочёл: НОВОСИБИРСК. В купе вошёл усатый проводник, вежливо спросил:
– Поспали?
– Отдохнул, – улыбнулся Виктор. – Выпьете? – предложил, увидев, что проводник смотрит на бутылку.
– Можно бы, – промямлил тот. – Только служба, чёрт побери. А то бы того…
– Службе не повредит, – сказал Виктор и опростал бутылку. – Присаживайтесь.
– Боюсь, одному не пойдёт.
– Представляете, – Виктор продолжил беседу, – бутылка в чемодан попала случайно.
– Доживаю пятый десяток, а ни одна бутылка не попала ко мне случайно, – сказал, улыбаясь, усатый. – А может, попадёт, когда…– Крякнув, выпил до дна.
Дёрнулся вагон. Проводник посматривал в окно, лениво жуя хлеб. В купе вошла дама, с чемоданом и сумочкой. Поставив чемодан, она достала из сумочки билет.
– Подумала, что этот вагон без проводника, – съехидничала, и добавила. – Еду до Москвы.
Виктор глянул на попутчицу. Острый носик, синего цвета глаза, ярко подкрашенные брови и губы, букли кокетливо легли на виски.
– Не скучно будет, – подмигнул Виктору усатый.
Виктор поставил чемодан женщины на верхнюю полку. Женщина решила переодеться; Виктор отправился в тамбур, где, прижавшись к стене, закурил. Сквозило, холодный ветер обдувал ему открытую голову, в которой поползли тёмные мысли. Убегая от них, он вернулся в купе. Проводник разливал по стаканам заваренный чай. Вошла в купе лотошница. Виктор купил бутерброды – себе и даме. Она, поблагодарив Виктора, поинтересовалась о цели его путешествия. Удовлетворившись ответом, открыла книгу, но постоянно вскидывала голову, посматривая на попутчика, видимо, желая знакомство продолжить. Однако Виктору важней были думы о доме. После пары остановок вошёл усач.
