Елизавета, между прочим, не была откровенной до конца со своей дочерью. За день до отъезда к ней на работу приходил Пегов-старший. Как на исповеди стоял Пегов перед матерью дочери, которая сделала его сына на всю жизнь «кривым» и уродом. Он, как отец, до боли в сердце понимал состояние своего сына, и опять же, как отец, как мужчина, он до боли в сердце понимал и Елизавету, которой предстояло, как и ему, до конца своей жизни нести вместе с своим дитем эту тяжелую и горькую ношу. Елизавета Крот и Алексей Пегов, жители одной деревни, одной улицы, стали людьми одной участи, равного горя, которое невозможно было продать или забыть. Это горе им обоим было суждено «хлебать» каждый день, каждый час и так до конца своей жизни.
Через три недели после Нового года Елизавета Крот получила телеграмму из Дурбета от Александра Пересунько, в которой сообщалось о скоропостижной кончине его жены, Евгении. Елизавета, получив такую страшную весть, решила незамедлительно ехать. Кротихе очень нравилась эта симпатичная и очень порядочная женщина, с которой она несколько лет назад встретилась в районном центре Машино за покупкой детских сапожек для Евы. Уж больно понравились они Елизавете, да вот беда, не хватало тридцати копеек. Со слезами на глазах покидала немка большую очередь стоящих у прилавка людей. Мечта сделать Евушку счастливой не осуществилась… Купить желанные сапожки помогла одна из женщин, стоящих в очереди. Она дала бесплатно плачущей Кротихе тридцать копеек. С тех пор, несмотря на то, что Елизавета и Евгения жили в разных деревнях, они крепко подружились, иногда писали друг другу письма. Однажды Пересунько пригласили Кротиху с дочкой на свадьбу сына, которая состоялась в деревне Назаровке. Сейчас Елизавета ехала по зову своей души и своей совести плакать по чужому горю, не подозревая даже о том, что через день в её семье случится нечто страшное, нечто даже невообразимое, которое через некоторое время перевернет её жизнь и не только…
И во всем этом виновным оказался Генрих Иванович Кох. Елизавета уехала в Дурбет на попутной машине, надеясь до вечера добраться до деревни своей подруги. Отчим утром ушел на работу. Ева после того, как её исключили из школы, постоянно была дома. Девушка, проснувшись после ухода отчима, навела порядок в избе, сварила для себя и для отчима обед. После окончания занятий в школе пришла к Еве Нина Кулешова. Подруги, как всегда они это делали, пару часов, а то и больше проболтали. Отчим пришел домой поздно вечером пьяный. Ева в это время уже спала.
Страшное произошло около двенадцати ночи. Еву кто-то грубо толкнул в плечо и откинул одеяло. Сквозь пелену сна девушка неожиданно почувствовала на себе тяжесть голого мужчины, который одной рукой сдавливал ей горло, а другой раздвигал ноги. Изо рта насильника перло самогонкой как от свиньи, не приятен был и запах махорки. Ева пыталась оказать сопротивление и скинуть незнакомого насильника с себя, однако все было бесполезно. На какое-то время ей удалось нащупать в темноте лицо насильника. В том, что этим насильником был отчим, девушка уже не сомневалась. Ее пальцы на какое-то время «зафиксировали» толстый и короткий нос мужчины, и уши, которые были большими и толстыми. Ева, как пантера, попыталась выдавить пальцами своей руки глаза отчима, но попытка оказалась не столь удачной. Мужчина только взвыл от боли и одновременно еще сильнее сжал ее горло. У юной Кротихи перехватило дыхание и она расслабилась. Сопротивляться больше не было сил, было и бессмысленно…
