– Я чувствую его, овечка в стае. Мы разберемся с ним, – процедил он сквозь зубы.
«Да-а, хватаешься ты, Бессолов, за кормушку по-волчьи», – размышлял я.
Бессолов вернулся из вагона-ресторана под градусом и ничего не таил:
– Я браконьер, пусть, но я семьдесят нарушителей задержал, а это не фунт изюму! Я как легавая собака, могу выследить и догнать любого браконьера. А что?
Самодовольная улыбка скользнула по его лицу, он картинно передернул плечами.
– Силенка есть.
И стоял статный, видком – гусар толстовский, с красивыми дугами черных бровей и наглыми голубыми, как у Долохова, глазами.
– Надо успевать, покуль молодой. А то философствуют некоторые: работа, работа. Об одном производстве, мол, думают, а о чем-то греховном – ни-ни. Просто хлюпики, слабаки – не могут и прикрываются работой. Не могут или бог не дал, когда раздавал пипирки, – и он хохотнул утробным смешком. – Меня бог не обидел: пипирка головастик не заячья… А всем ведь хоцца любить.
Подумал я об Игоре Созинове. В Тюмени встретился он с Лидией Александровной Даниленко, приехавшей в областной центр по каким-то своим делам. О личном разговорились, о превратностях любви.
ЛК: ИЗ ЗАПИСОК Л. А. ДАНИЛЕНКО
ШТОРМ НА РЕКЕ – СИЯНИЕ В НЕБЕ
Среди десятка глаз Она видела только его глаза, не столько видела, сколько чувствовала – они зовут. Куда? Он стоял в дверях охотничье-рыбацкой избы в шубе, унтах и, похоже, раздеваться не собирался. Встала, подошла, услышала: «Пойдем погуляем?» Надо бы спросить: «Куда и зачем?» На улице мороз под 40 градусов, да с ветром еще, правда, не очень сильным. Но не спросила, так как понимала – не важно куда, только от людей, туда, где были бы только снег, пихты, луна и они – любящие, пылающие, жаждущие.
Шли тихонько, даже не обнимались, не целовались, видно, луна заворожила – не говорили. Вышли на озеро, где особо блистала луна как царское ее величество в полном царевом сиянии… Но почему не в лес? А потому, что темно там. Но ведь влюбленным надо, чтоб было темно, да и ветра меньше. А на озере? Там подо льдом глубина метров сорок. Но нет, шли по озеру к сетям рыбацким. Зачем, ведь не рыбу же вытаскивать. Но никаких вопросов в ее голове не возникало, доверилась мужику и шла как корова за быком. Он большой, уверенный в себе, бывший капитан-механик речного флота, потом «зек», потом рыбак, работавший на подледном лове сигов. Она – тоже не девочка, кандидат наук, сигов выращивала в этом озере, а теперь приехала, чтоб от этих сигов получить молодь и везти их потом вновь в озеро. Был декабрь и царство снега, а рыба тем не менее нерестилась.
Подошли к сетям, она этого даже не заметила. Около сетей на озере то тут, то там, то здесь были растянуты брезенты – чтобы не так обдувало руки, когда выпутываешь рыбу из сетей.
Тут-то он и обнял ее и поцеловал, резко снял свою шубу и бросил на лед. Лихой Стенька Разин! Она не легла, она рухнула на шубу. И все было, стремительно улетели мозги куда-то, было лишь одно пылающее тело… Какой мороз, какой ветер? Огонь, пламя, улет на Луну без космического корабля полет Вани-электрона в бездну. Как возвращались, и возвращались ли? Но утром она лежала на своем спальном месте – на полу у теплой печки. Попробуй объясни кому, что не живешь в космосе, где все связано квантовыми волнами. Пишу вот о самом интимном, переводя на компьютер записки, и с бухты-барахты на экране интернетная заява: «Жду тебя». Фото страждущей девоньки. Нажал ЛК, там фотки еще четырех. Во разгуляй-малина…
