– Саймон, это одновременно ужасающе основательно и основательно ужасающе.
Потом он наклонился и стал бросать страницы в огонь. Старый глупец.
В любой другой день я бы вспылил, но в честь своего дня рождения я заставил себя быть вежливым, чтобы поскорее избавиться от тиранического влияния мистера А. и хорошо провести время.
– Я так и думал, что вы это скажете, – ответил я.
Мистер А. откашлялся.
– Ты знал, что доклад мне не понравится, и всё равно сдал его?
Я пожал плечами.
Мистер А. бросил в огонь последнюю страницу и сурово посмотрел на меня, откинувшись на спинку кресла.
– Саймон, много лет я учил тебя думать, учил тебя рассуждать. Мы изучали историю, математику, биологию, социологию, психологию, геологию, теологию. – Он поднял вверх палец. – И несмотря на это, нельзя никого научить любить те или иные вещи. Для этого и был доклад, Саймон. Именно это…
– Может быть, это понравится вам больше, сэр. – Я сунул ему под нос слегка помятый лист почтовой бумаги.
Мистер А. взял его и поморщился.
– Что это такое?
– Это то, что я люблю. Основные моменты. То, на чём мне надо сфокусироваться, как вы всегда говорите, чтобы стать лучшей версией себя. Я позаимствовал идею из вашей истории о рыцарях Вилаэна.
Мистер А. принялся перечитывать мою записку.
– Кодекс рыцаря, – произнёс он, и на его лице появилась улыбка. – Да. Кодекс из четырёх пунктов. Очень хорошо. Это намного лучше, Саймон. Это настолько прекрасно, что ты даже представить не можешь. Хотя, должен сказать, ты мог бы написать это на настоящей бумаге.
Я с облегчением вздохнул.
– Значит, с проектом покончено? Отлично. Но только не давайте мне сегодня других заданий, ладно? Сегодня у меня день рождения…
– Саймон…
– Пожалуйста, мистер А., подождите хотя бы до следующей недели. Сжальтесь!
– Саймон, проектов больше не будет.
Я бессмысленно уставился на него.
– Что?
– Ты свободен. – Он махнул рукой. – Мне больше нечему тебя учить. Ты закончил обучение.
Я был поражён.
– Но… мне же всего тринадцать.
Мистер А. благоговейно сложил листок бумаги с пингвинами и убрал его в карман рубашки. Потом он взял со стола книгу и открыл её.
– Обычно в это время мальчишки перестают слушать, – сказал он, не глядя на меня. – Подходящее время, чтобы перестать их обучать.
– Но…
Мистер А. вздохнул и закрыл книгу.
– Разве ты не мечтал об этом дне целых семь лет, с тех пор как началось твоё тьюторство[24]?
– Да, но…
– Тогда тебе должно быть приятно узнать, что оно закончилось на несколько лет раньше, чем предполагалось. – Мистер А. подкрутил кончик уса. – Если хочешь подождать свою мать, пожалуйста, сиди тихо. Или можешь идти. – Он замолчал и задумался. – Вообще-то, Саймон, если не возражаешь, возвращайся сегодня в половине двенадцатого, чтобы я дал тебе последнее наставление. После этого я уеду из города. – Он снова открыл книгу, и его взгляд метнулся в конец страницы.
Я бессмысленно посмотрел на часы. Мама закончит минут через двадцать. Я слышал, как она мыла посуду на кухне, напевая себе под нос. Она уже знает? Моё обучение закончено. Я ничего не понимал.
– И ни минутой позже.
– Что?
– В половине двенадцатого. И ни минутой позже.
– Ладно, – ответил я и отправился ждать на крыльце.
Конечно, остаток дня был совершенно испорчен. Я не мог думать ни о чём, кроме мистера А., а до половины двенадцатого было ещё далеко. Но когда этот час наконец-то наступил, я не опоздал.
